Поздравительная Открытка К Дню Рождения Сестре

Однако папа Эмиля не очень рассердился: нельзя ведь ругать того, кого так расхвалил доктор и кто совершил удивительный подвиг. Папа Эмиля ограничился лишь тем, что стряхнул с жилета молоко и чуть сурово сказал: — Да, сразу видно, кто вернулся домой! Папа замолчал и погрузился в размышления о своем сыне и его будущем. — Сомневаюсь, чтоб Эмиль стал председателем муниципалитета, — сказал он под конец. — Но все же из него может получиться дельный парень. Если, конечно, ему суждено остаться живым и здоровым. И настал вечер, и настала ночь, и все тихо и мирно уснули. А снег сыпал и сыпал на Каттхульт, на всю Лённебергу, на весь Смоланд.

Да нет же, нет, доктор не взял у Эмиля ни Лукаса, ни Заморыша. Брауде) КАК МАЛЕНЬКОЙ ИДЕ ПРИШЛОСЬ СТАТЬ ПРОКАЗНИЦЕЙ. Так вот, на хуторе Каттхульт близ Лённеберги, в Смоланде, жили Эмиль и его маленькая сестренка Ида. Если слыхал, то знаешь, что Эмиль проказничал почти каждый день и за свои проделки ему приходилось почти каждый день сидеть в столярной. Его папа считал, что благодаря такому наказанию Эмиль отучится проказничать. Он спокойно сидел там и, до тех пор пока его не выпускали на волю, вырезал деревянных старичков. Когда он уже отсиживал там положенный срок, дверь ему открывала иногда маленькая Ида.

Ей тоже хотелось когда-нибудь посидеть там взаперти. Но для этого надо было сперва что-то натворить, а она, бедняжка, не умела. — Озорные проделки не придумывают, они получаются сами собой. А получилась проделка или нет, узнаешь только потом.

— Ага, если папа кричит: «Э-э-э-миль!» — значит, это проделка, — сказала Ида.

Маленькая Ида не понимала, почему на ее долю никогда не выпадает хоть какая-нибудь проделка, в то время как на Эмиля они так и сыплются. — Это ты-то хочешь проказничать, ты, такая добрая малышка?!

Ида говорила об этом и с Альфредом — каттхультовским работником.

— А Эмиль разве не может придумать для тебя хоть какую-нибудь ерундовую проделку? Да только не у меня… А Эмиль тем временем изобретал все новые проделки, одну за другой.

Однажды утром, когда старушка Крёса-Майя пришла в Каттхульт, чтобы помочь Лине стирать белье, оказалось, что Эмиль выпустил из овечьего загона злющего каттхультовского барана, которого звали Шут Гороховый.

Крёса-Майя мигом вскарабкалась на каменную ограду, чтобы этот негодник не забодал ее, да так и осталась стоять там, бедняжка, Поздравительных Открыток К Дню Рождения Сестре тем как Шут бегал внизу и караулил ее. Крёса-Майя стала кричать что есть сил и звать на помощь. Никто, кроме Эмиля, который в это время собирал за оградой овечьего пастбища лесную землянику. Легкомысленный, как всегда, он не запер за собой калитку. Теперь же он так поспешно рванулся к ограде, что ягоды разлетелись из корзинки мелкими брызгами во все стороны. Увидев открытую калитку, и Крёсу-Майю на каменной ограде, и Шута, караулившего ее внизу, Эмиль сказал самому себе: — Вот это да! — Так это ты выпустил из загона Шута, злодей ты этакий? Но не бойся, сейчас я займусь бараном, так что ты сможешь спуститься вниз. Он стал прыгать и орать во все горло и так раздразнил барана, что тот и думать забыл про Крёсу-Майю.

Теперь он решил наброситься вместо старушки на Эмиля.

Он бросился бежать, а за ним во всю Поздравительной Открытки Поздравительная Открытка Сестре С Днем Рождения Ее Дочери К Дню Рождения Сестре несся Шут. Они бежали все дальше и дальше по пастбищу, так что добежали даже до Аттилантен, глубокой ямы, наполненной водой, где обычно Эмиль и Ида пускали свои лодочки из коры.

Они называли эту яму «поместье Аттилантен» и всегда играли там очень весело. И вот теперь Эмиль совершил гигантский прыжок — наискосок через яму Аттилантен.

Со страшным шумом Шут плюхнулся прямо в яму Аттилантен и погрузился в Поздравительную Открытку К Дню Рождения Сестре по самую бороду. Он заблеял, призывая на помощь еще отчаяннее, чем Крёса-Майя, но Эмиль сказал ему: — Сам виноват! Я вовсе не собираюсь вытаскивать тебя из лужи, да и вообще мне это не под силу. Хотя он отлично понимал, что Шута надо вытащить из ямы во что бы то ни стало, пока папа не узнал, что произошло. «Если б только привести сюда Альфреда, — подумал он, — никто бы ничего не узнал об этом». Он побежал за Альфредом, но на этот раз был достаточно предусмотрителен и, покидая овечье пастбище, закрыл за собой калитку. Но не успел он накинуть крючок, как увидел Крёсу-Майю. Она по-прежнему стояла на ограде и так злилась, что только пух и перья летели.

Когда за тобой гонится злющий баран, на Поздравительную Открытку К Дню Рождения Сестре вскарабкаешься мигом.

Но спуститься вниз для Поздравительной Открытки К Дню Рождения Сестре Крёсы-Майи было куда труднее. — По-твоему, я буду торчать тут, пока солнце не зайдет?

— Лучше уж я буду стоять здесь до тех пор, пока не рухну!

Но хуже не бывает: когда он встретил Альфреда, тот был не один. Альфред вместе с папой Эмиля косил траву на Северном лугу. И когда примчался запыхавшийся Эмиль, папа спросил: — Ну что там еще стряслось? — He-а, хотя Крёса-Майя… — начал было Эмиль, но тут же смолк.

И все-таки папа Эмиля очень быстро вытянул из него всю правду и о Крёсе-Майе, очутившейся на ограде овечьего пастбища, и о Шуте, рухнувшем в яму Аттилантен. — Наш драгоценный баран, который стоил двадцать крон! — О, Боже, помоги нам спасти его и… да, Крёсу-Майю, само собой, тоже, но это потом. И они пустились бежать, все трое: папа Эмиля, и Эмиль, и Альфред. И пока они мчались на выгон, папа хвалил Эмиля за то, что он так быстро прибежал за помощью.

Но тогда еще папа не знал, кто так бездумно оставил калитку открытой. Уже издалека они услыхали, как Крёса-Майя и Шут орут благим матом, перекрикивая друг друга. Нет, такую беду никак не сохранить в тайне, напрасно Эмиль считал, что это возможно. Сама Крёса-Майя была не из тех, кто может хранить какие-нибудь тайны. Чтобы вызволить Шута из ямы Аттилантен, потребовалось время.

И когда наконец настал черед Крёсы-Майи спускаться вниз с ограды, она была уже совершенно измучена. Но ей страшно хотелось поскорее рассказать папе Эмиля о том, кто оставил калитку на овечьем пастбище открытой, несмотря на строжайший запрет. Ведь еще в колыбели Эмилю внушали, что все калитки нужно запирать. Выслушав обвинения старушки, Эмиль взял свою корзинку с земляникой и тихонько отправился домой, представляя, что сейчас начнется.

Когда он рванул с места в карьер, земляника снова так и брызнула из корзинки.

И весь остаток дня он просидел в столярной, вырезая себе нового деревянного старичка. И не только овцы и злющий баран; там были поросята и коровы, а также несколько лошадей и великое множество кур. У Эмиля к тому же была собственная курица, которую звали Лотта-Хромоножка.

И она неслась лучше, чем все остальные куры, хотя однажды в молодости сломала одну ножку и с тех пор так и осталась хромой.

Однажды утром, когда все, кто жил Поздравительная Открытка С Днем Рождения Сестренка Татьяна в Каттхульте, сидели на кухне и завтракали, Поздравительная Открытка К Дню Рождения Поздравительная Открытка Зятю Ко Дню Рождения Сестре Эмиля сказала: — Теперь я просто уверена: Лотта-Хромоножка несется где-то в совершенно другом месте, а не в курятнике. — Если найдете яйца Лотты-Хромоножки, получите на ужин блины, — пообещала мама Эмиля. Эмиль и Ида очень любили блины и тут же помчались к курятнику.

Куры в Каттхульте свободно разгуливали где им вздумается целые дни напролет. И только когда наступал вечер, Лина запирала курятник, чтобы их не украла лиса. И вот сейчас все куры сидели в своих гнездах и собирались класть яйца. Некоторые из них уже справились с этим и громко кудахтали, желая возвестить миру о таком великом событии. И только одна Лотта-Хромоножка бродила по холму, роясь в земле хромой лапкой. Понятно, она вовсе и не собиралась садиться в какое-то там гнездо.

Но Лотта-Хромоножка разгуливала по холму, искала червей и вела себя как-то странно. Казалось, будто она даже никогда и не слышала, что куры должны нести яйца. Время от времени она склоняла Поздравительную Открытку К Дню Рождения Сестре набок и хитро поглядывала на Эмиля и Иду. Нечего и гадать: совершенно ясно, что, пока они не уйдут, курица даже не подумает сесть ни в какое гнездо. И вот они притаились там, хитрые-прехитрые, хитрее даже, чем могла бы ожидать Лотта-Хромоножка. И лишь иногда Эмиль высовывался из-за угла и тайком подглядывал за курицей. Но она его не замечала, уверенная, что вот теперь-то она наконец одна.

И вдруг Лотта пустилась наутек — прямо в кусты крыжовника. А кусты были такие высокие, густые, обильно усыпанные ягодами, которые вот-вот уже созреют. Лотта-Хромоножка остановилась и опасливо огляделась по сторонам, потом нырнула под кусты.

И только Лотта собралась было положить яйцо в прекрасное гнездо, которое она вырыла себе в кустах, как Эмиль схватил ее. Не помогло ей и то, что она била ногами и кудахтала в знак протеста… — Ах ты, негодная девчонка! Какое счастье, что не больше, ведь Ида умела считать только до двадцати. Какие чудесные деньки выпали ей на долю в этой ямке!

Он охотно сделал бы это сам, но ведь ему надо было держать Лотту, чтобы она не вырвалась. А Ида взяла яйцо и разбила его о грушевое дерево, росшее совсем рядом. Белок с желтком потекли по стволу, и Ида понюхала их.

Хотя теперь про него так не скажешь… Лотта-Хромоножка раскудахталась и подняла страшный шум, ведь ей пора было нестись.

И Эмиль помчался к курятнику, чтобы скорее посадить Лотту в ее гнездо.

— Вот это вроде протухло, — сказала самой себе Ида, выбирая одно из яиц. Затем, подойдя к грушевому дереву, она и его разбила о ствол. — сказала Ида, выбрав новое яйцо из оставшихся семнадцати. Это яйцо пахло неплохо, и оно вполне годилось для блинного теста. — Зато ни одно тухлое яйцо не попадет в блины — вот что главное! И она выбрала еще одно яйцо из оставшихся шестнадцати… Когда Эмиль вернулся, Ида уже вытирала свои липкие пальчики о передник.

И, немного подумав, чуть мрачно добавила: — Но семнадцать, ясное дело, можно было бы положить в блины. — спросил Эмиль, увидев яичницу под грушевым деревом. — Да, наверное, так оно и есть, — согласился Эмиль.

— Твоя Поздравительной Открытки К Дню Рождения Сестре, Эмиль, озорные проделки получаются сами собой. Ему нужно было наведаться в свинарник, и он пошел кратчайшим путем, мимо кустов крыжовника.

Но при виде грушевого дерева он внезапно остановился как вкопанный и заорал: — Что это? И тут Эмиль кинулся бежать во всю Поздравительной Открытки К Дню Рождения Сестре — прямо в столярную.

А папа отправился следом за ним, чтобы заложить дверь на засов.