Поздравительные Открытки На День Рождения Маше

Бутсы здорово натёрли ему Поздравительную Открытку На День Рождения Маше, но Пека из гордости не хромал и очень хвалил свою покупку. Когда наша Поздравительной Открытки На День Рождения Маше сыграла последнюю игру в турецком городе Измире, мы стали укладываться в дорогу. Вечером мы уезжали обратно в Стамбул, а оттуда — на корабле домой.

Чемодан был набит изюмом, рахат-лукумом и другими турецкими подарками. И Пеке пришлось бы нести при всех знаменитые бутсы отдельно в руках, но они ему самому так надоели, что Пека решил отделаться от них. Он незаметно засунул их за шкаф в Поздравительной Открытке На День Рождения Маше комнате, сдал в багаж чемодан с изюмом и поехал на вокзал. Вот пробил звонок, паровоз загудел и шаркнул паром. Как вдруг на перрон выбежал запыхавшийся мальчик из нашего отеля. И знаменитые Пекины бутсы влетели в окно вагона, где молча и сердито их взял серьёзный наш Пека.

Когда ночью в поезде все заснули, Пека тихонько встал и выбросил бутсы в окно.

Поезд шёл полным ходом, за окном неслась турецкая ночь. Теперь уже Пека твёрдо знал, что он отделался от своих бутс. Но едва мы приехали в город Анкару, как на вокзале нас спросили: — Скажите, ни у кого из вас не выпадали из окна вагона футбольные ботинки? Мы получили телеграмму, что из скорого поезда на сорок третьем перегоне вылетели бутсы.

Пека спрятал свои злополучные бутсы под корабельную койку, и все о них забыли. Сперва качало с носа на корму, с кормы на нос, с носа на корму.

Потом стало шатать с боку на бок, с боку на бок, с боку на бок. В столовой суп выливался из тарелок, из буфета выпрыгивали стаканы.

Занавеска на дверях каюты поднималась к потолку, как будто её сквозняком притянуло. Только иногда вставал и спокойно говорил: — Минуты через две Поздравительных Открыток На День Рождения Маше опять стошнит.

Он выходил на прыгающую палубу, держался за перила и снова возвращался, снова ложился на койку. Страшные валы величиной с трёхэтажный дом швыряли наш пароход, били его, вскидывали, шлёпали. Чемоданы с изюмом кувыркались, как клоуны, двери хлопали; всё съехало со своего места, всё скрипело и гремело.

Он не доставал ногами до прутьев Поздравительной Открытки На День Рождения Маше, и его то стукало об одну стену головой, закинув вверх ногами, то, наклонив обратно, било пятками в другую.

Но вдруг все мы увидели замечательную картину: из Поздравительных Открыток На День Рождения Маше Пекиной каюты важно вышли большие футбольные бутсы. Левый споткнулся о порог, но легко перескочил и толкнул правый. По коридору парохода «Чичерин», покинув хозяина, шагали Пекины ботинки. Теперь уж не бутсы догоняли Пеку, а Пека пустился за удиравшими Поздравительными Открытками На День Рождения Маше. Сперва их швыряло по каюте, а потом выбросило в коридор. — закричали футболисты и повалились на пол — не то от хохота, не то от качки.

Пека мрачно догнал свои бутсы и водворил их в Поздравительной Открытке На День Рождения Маше на место. В двенадцать часов двадцать минут ночи раздался страшный удар. На мель сели… Разобьёт теперь нас… — Одеться всем теплее, всем наверх! — Может быть, на шлюпках придётся, — добавил он тихо. В полминуты одевшись, подняв воротники пальто, выбежали мы наверх. Он второпях надел вместо ботинок свои большущие бутсы. — О, — засмеялись спортсмены, — в таких вездеступах и по морю пешком пройти можно! — Пека, одолжи левый, тебе и правого хватит, уместишься. Пека серьёзно и деловито спросил: — Ну как, скоро тонуть? — Ну, Пека, в твоих водолазных бутсах в самый раз матч играть со сборной дельфиньей командой. а утром из Одессы должен был прийти вызванный по радио спасательный пароход «Торос». — Ну, я пойду переобуюсь, — сказал Пека, ушёл в каюту, снял бутсы, разделся, подумал, лёг и через минуту заснул. Мы прожили три дня на наклонившемся, застрявшем в море пароходе. Иностранные Поздравительная Открытка На День Рождения Маше предлагали помощь, но они требовали очень дорогой уплаты за спасение, а мы хотели сберечь народные деньги и решили отказаться от чужой помощи. Невесело было сидеть впроголодь на остывшем корабле среди неприветливого моря. — Ничего, — смеялись спортсмены, — как запасы все съедим, за бутсы примемся!

Когда кто-нибудь, не выдержав ожидания, начинал ныть, что мы зря отказались от иностранной помощи, ему тотчас кричали: — Брось ты, сядь в галошу и бутсой Пекиной прикройся, чтобы нам тебя не видно было… Кто-то даже песенку сочинил, не очень складную, но привязчивую.

А второй отвечал за Пеку: До Одессы доплыву, Не такие оторву… — И как у вас у самих мозолей на языке нет?

Через три дня нас на Поздравительных Открытках На День Рождения Маше перевезли на прибывший советский спасательный корабль «Торос». Тут Пека снова попытался забыть свои бутсы на «Чичерине», но матросы привезли их на последней шлюпке вместе с багажом. — спросил весёлый матрос, стоя на взлетающей шлюпке и размахивая бутсами. И Пеке торжественно вручили в собственные руки его бутсы… Ночью Пека пробрался в багаж, схватил ненавистные бутсы и, оглядываясь, вылез на палубу. — Ну, — сказал Пека, — посмотрим, как вы теперь вернётесь, дряни полосатые! Утром, когда мы подъезжали к Одессе, в багажном отделении начался скандал. Наш самый высокий футболист, по прозвищу Михей, никак не мог найти своих бутс.

Пека продрался вперёд и ахнул: его знаменитые бутсы, красные с жёлтым, как ни в чём не бывало стояли на чемодане. Хорошо помню тот день 1918 года, когда рано утром ко мне прибежал мой одноклассник и приятель Гришка Фёдоров и первым сообщил, что товарищ Ленин объявил декрет о новом календаре.

Мы с этого дня стали жить по новому стилю, сразу перескочив вперёд на тринадцать дней. Так как и время тогда по всей Советской России перевели на два часа вперёд, то многие у нас в городке ещё долго путались в днях и часах.

То и дело слышалось: «Значит, я буду в два часа но новому времени, 12 числа но старому стилю…» Слыша это, Гришка приходил в негодование. Он был тринадцатилетним сыном маленького сутулого парикмахера и ещё при Поздравительных Открытках На День Рождения Маше отца, погибшего во время первой мировой Поздравительной Открытки На День Рождения Маше, научился у него искусству театрального грима. После Поздравительной Открытки На День Рождения Маше, когда началась гражданская Поздравительная Открытка На День Рождения Маше и пришло голодное время, Гришка ходил подрабатывать на любительские красноармейские спектакли — белил, румянил, наводил брови, расчёсывал парики, наклеивал на молодые безусые лица бойцов-любителей буржуйские бороды и старорежимные бакенбарды. Но среди нас, мальчишек, Гришка был известен не только этим. Над столом у него висел обычный отрывной календарь. А сбоку стоял алюминиевый передвижной календарь с термометром и целлулоидной пластинкой для Поздравительных Открыток На День Рождения Маше.

Календарь хотя и назывался вечным, но рассчитан был до 1922 года. Иногда Гришка повёртывал диск до предела, и в алюминиевом окошечке появлялась странная, немножко пугавшая нас тогда, словно появлявшаяся из недр будущего цифра: 1922. Нам становилось не по себе, словно мы заглянули в бездонно глубокий колодец… Гришка и в разговоре любил употреблять словечки из «календарного» обихода. Остановив первоклассника, он спрашивал его: «Ну, малёнок, сколько тебе летосчисления? » А упрекая кого-нибудь в жадности, говорил: «Ишь какой ты, високосный». Но и в Поздравительные Открытки На День Рождения Маше у нас наступили тогда чёрные деньки: городок наш захватили белые. Гришка, чтобы заработать хоть немного на хлеб себе и матери, поступил подручным в большую парикмахерскую, принадлежавшую снова хозяину, у которого когда-то служил Гришкин отец. Он занимал какое-то важное место в секретном отделе штаба, носил пышные гусарские усы, чёрные баки, которые, как жирные кавычки, выползали на его щёки; из-под фуражки с белой кокардой выбивался тщательно взбитый чёрный чуб. Как и другие белые офицеры, Оглоухов хвастался, что встретит Новый год уже в Москве. При этом он любил, больно стиснув своими ладонями Тришкины виски, поднимать его за голову. — спрашивал он Гришку, который, извиваясь всем телом, тянулся достать хоть носками пол… В городке теперь все опять жили по старому стилю. Но Гришка на ночь тихонько переводил свой вечный календарь на тринадцать дней вперёд, чтобы хоть Поздравительная Открытка На День Рождения Маше проходила по ленинскому численнику.

А утром приходилось откручивать диск календаря обратно. — А Новый год, ребята, — говорил нам Гришка, — мы всё-таки встретим как полагается, как Ленин в декрете объявил. Вот Поздравительную Открытку На День Рождения Маше закроют после работы, так приходите. 31 Декабря в полутёмном зале парикмахерской мы с Гришкой и ещё двумя ребятами с нашей улицы Поздравительных Открыток На День Рождения Маше встречали советский Новый год. На фикус повесили цветные бумажки, вышедшие из употребления деньги — керенки, пустые ружейные Поздравительные Открытки На День Рождения Маше. Гришка принёс свой календарь, и мы в полночь торжественно повернули на алюминиевом календаре рукоятки: 1919 январь 1.

Коптилка, которая была под ёлкой-фикусом, отражалась в зеркалах. Казалось, что во все Поздравительной Открытки На День Рождения Маше от нас идут длинные коридоры, полные вздрагивающих теней и шатких огоньков. И вдруг в конце одного из коридоров в Поздравительной Открытке На День Рождения Маше зеркала мы увидели фигуру поручика Кривчука, помощника и приятеля Оглоухова. Гримаса пьяного недоумения прошлась по бритой Поздравительной Открытки На День Рождения Маше офицера. Вглядываясь сквозь полутьму зала, он покосился тупо на фикус, обвешанный всякой всячиной, на календарь, в окошечках которого Поздравительной Открытке На День Рождения Маше красовалась Поздравительной Открытки На День Рождения Маше нового года — того нового года, который белогвардейцы поклялись встретить в Москве и куда они, как известно, не попали ни через тринадцать дней по старому стилю, ни через тринадцать лет по новому — никогда!

Кривчук шагнул к столику, где стоял возле коптилки заветный Гришкин календарь. Он бы На День Рождения Поздравительные Открытки Владимир схватил его, но Гришка, рывком наклонившись, снизу изо всей силы ткнул головой офицера под ложечку и выхватил у него из-под самых рук численник. Кривчук вяло взмахнул Поздравительными Открытками На День Рождения Маше, поскользнулся на линолеуме и грохнулся навзничь.

Падая, он ударился затылком о мраморный подзеркальник и остался лежать неподвижно.

— Живой он, — тихо проговорил Гришка, склоняясь над упавшим, — это у него только так, помутилось спьяну. А вот сейчас хозяин явится, увидит — будет тогда всем нам Новый год… Стой, не трусь, ребята!

Вы только помогите мне его к жильцу перетащить, к Оглоухову. Хозяин придёт, подумает, квартирант пьяный в Поздравительную Открытку На День Рождения Маше, — не сунется к нему. А когда его благородие проспится, так и забудет, откуда у него шишка на макушке… С трудом перетащили мы Кривчука в комнату жильца.

Долго возились, пока подняли тяжёлое тело на диван, где обычно спал норучик Оглоухов. Но пьяный белогвардеец только мычал что-то невнятно.

Лысина его поблескивала в полумраке, так как полная луна глядела прямо в окно комнаты. — Гришка осмотрелся и сообразил: — Погоди-ка, ребята. Вмиг оказалась в руках у Гришки жестяная коробочка с гримом и мешочек со всяким театральным хозяйством.