Поздравление С Днем Рождения Дяде Фото

Возвращаясь из очередной колонии, он тут же находит этому объяснение: “Лямур, лямур[26].” По странному стечению обстоятельств, а может быть и нет, ее очередной любовник встречает его, как и прежний, сидя на табурете. “Да, мать, — думает он, — на этот раз ты явно переборщила.

Пытаясь казаться солидным, он то и дело распрямляет плечи, и, напуская строгость, выпячивает челюсть. На мгновение у Василия вспыхивает давно забытое чувство ревности. По физическим данным “дядя” Саша ей явно не подходит. Она из тех женщин которых называют львицами — зеленоглазая, с пышными длинными волосами, высокой грудью и сильными стройными ногами. “Дядя” Саша — мешковатый, почти лысый, с гнилыми зубами и потухшим взглядом. “Ты, земляк, долго не продержишься, — констатирует Василий. — Твои сексуальные возможности вряд ли совместимы с запросами моей матушки.” Неужели я дома, а не в зоне? Он выходит на кухню, подзывает ее и говорит: — Мам, какая-нибудь хавка[27] дома есть? Как он и предполагал, уголки ее красивых губ дергаются и опускаются.

Она приоткрывает дверь в комнату, и голосом с приказными нотками говорит: — Сашок, у тебя бабки есть? — Сходи в кулинарию, купи беляшей и, если есть, купи курицу. Она кладет свои красивые руки Василию на плечи и говорит: — Ну, как ты там, милый, вспоминал о своей маме? Василий не спешит отвечать, поскольку последуют слова, которые в глубине души его самую малость заинтересуют. — Ты, наверное, обижаешься, что я тебе не слала посылки?

Не сердись, понимаешь… — Понимаю, — перебивает он ее, — у тебя не было денег. Обстановка в квартире совсем не изменилась На кухне тот же гарнитур, купленный дядей Володей, в прихожей — холодильник, приобретенный в царствование дяди Бори, а в комнате стол, шкаф, телевизор и кровать из незнакомого прошлого. С роддома его привезли не в эту комнату, но урывки его детства прошли именно здесь.

“Интересно, где меня в детстве пеленали, если при моей памяти на эту кровать для меня было наложено ТАБУ[28]”. О нем он впервые прочитал в книге “Дети капитана Гранта”. Видать, оборотная сторона медали — раньше много плакал.

Правда, это получалось только тогда, когда ее любовники уходили на работу.

Она зажигает газ, разворачивает жирную бумагу и, выплеснув на сковородку подсолнечную гущу, бросает туда беляши. Вторично зажаренные беляши его пища, пожалуй, с пяти лет. Они еще и чудесная закуска, но этот фактор он уловил, пожалуй, лет с семи.

За эти пять бутылок он отдал все заработанные в зоне деньги. Итого его заработок в колонии строгого режима за три года составил семь долларов. На его реплику она реагирует нервным смехом, а сыну говорит: — Как ты, Васек, вырос… Уже угощаешь свою маму. Он открывает три бутылки и, не дожидаясь, когда она сполоснет грязные кружки, прикладывается к горлышку. Несмотря на то, что у пива мизер градусов, ослабленный организм поддается опьянению. Такое же состояние, видимо, охватывает пребывающих в похмелье мать и Сашка. Он оказывается из породы козлов, на которых ей так везет. Ничего толком не зная о жизни Василия и его матери, начинает перевоспитывать: — Ох, Василий, Василий, что ты с матерью делаешь? В его взгляде нет и тени издевки, только завуалированная жалость. Однажды Василий встретил человека, который знал ее со школьной скамьи.

Не будучи философом, он охарактеризовал ее удивительно лаконично и исчерпывающе правильно. Правдивость его характеристики Василий понял всего несколько лет тому назад. “Безумно красива, распутна, синтементальна и жестока” — сказал о ней этот человек. Василий всегда задумывался над этой характеристикой, пытаясь найти зерна, из которых выросли эти качества.

Перечитав в тюрьмах и лагерях ворохи литературы, такие качества как сентиментальность и жестокость в ней, он обосновал. Что ни говори, а у многих германских отпрысков эти качества бывают столь преобладающими, что порой бросаются в глаза.

Что касается распутства — это звено той цепи, которая выковывалась еще до его рождения, и о которой он судить не мог. После второй бутылки пива Сашок воспринимает его молчание по-своему.

Он что-то громко говорит в его адрес и неожиданно дает пощечину. — Вот изобью тебя как собаку, будешь знать, — долетают до него слова. В кармане брюк у Василия выкидной нож, но пускать его в ход по такому пустяку глупо. Он поднимается с табурета и ударом колена в пах заставляет его взвыть.

Пальцами правой руки он хватает его за горло и обращается к матери: — Если он не загасится[29], я на твоих глазах сделаю из него пидара. После слов сына зеленые зрачки сузились, раздался истерический крик: — Отпусти его, сволочь! Василий часто задавал себе вопрос, откуда у нее столько затаенной ненависти по отношению к нему. Иногда ему казалось, не будь у него давно ушедших дедушек и бабушек, участь его была бы предрешена. Разве кто в силах до конца объяснить, почему кошка съедает или бросает своих котят? Благодаря его красавице матери и отцу, мастеру спорта международного класса, природа и ему подарила яркую внешность и крепкое здоровье. Но, благодаря матери, он, Фото Поздравление Для Насти С Днем Рождения сколько себя помнит, в этом мире чувствует себя лишним.

Систематически в этой комнате, наполненной испарениями алкоголя и запахом никотина, его детские нервы приводили в трепет слова, доносящиеся с полутораспальной кровати: — А куда я его дену? Он понимал, что эти слова относятся к нему и слепо верил, что при желании его можно обязательно куда-то деть. На этой же раскладушке, которая торчит вон там из-за двери, он сжимался в комочек и замирал. Большинство ее любовников оказывались благороднее ее.

Он это угадывал шестым чувством, которое у мужчин называется молчаливой мужской солидарностью. В былые годы, когда с некоторыми ее любовниками у него не клеилось, она остервенело хлестала сына по лицу и приговаривала: “Будешь знать, будешь знать!” До сих пор он не мог понять, что должен был знать. Но все же в итоге он сделал вывод из ее слов: “Будешь знать, как мешать побыстрее нам нырнуть в постель”. Думал, она тебя накормит роскошным обедом, после ванной предложит чистое белье, а затем позволит нарушить ТАБУ?” — Ну, мать, бывай! Оставляю вам с Сашком бутылку пива, выпейте за твое здоровье. Она осоловело на него смотрит, ее лицо холодная маска. И еще он знает, что через пять минут после его ухода она скажет любовнику: — Видишь, Сашок, вот так я всю жизнь мучаюсь.

Там, в лагере, для каждого слово “мать” является символом свободы. Каждый уважающий себя заключенный перегрызет горло любому, кто скажет что-либо плохое о его матери. Прислонив Сотникова спиной к киоску, Франц приводил его в чувство. Неожиданно чьи-то пальцы цепко впились ему в плечо.

“Интересно, чем все это закончится?” — думал Франц, все еще не испытывая страха. — все еще не давая отчета случившемуся, ершился Франц.

— За то, что Сотников совершил, его, скотину, мало прибить! — Вот вы все и расскажете… А его отвезут в “скорую” или вытрезвитель. Похожий на индейца, невозмутимо улыбающийся Батырев был вежлив, все тщательно записывал. Об изнасиловании Сотниковым Наташи Франц не рассказал.

Оскорблений и отнятых документов ему казалось достаточным, чтобы не допускать и мысли о какой-либо виновности.

Хотелось побыстрее все забыть и окунуться в настоящую жизнь.

В милицейском участке помимо участкового Батырева присутствовали незнакомые люди. — А ловко вы умеете заметать следы, — хохотнул Батырев.

— Прикинулись бедным студентом, а из-за вас фактически человек пострадал. Вот вы говорите, что Сотникова ногами не били…, били, мол, ваши подельники. Вы его и пинали, от чего у него тяжкие телесные повреждения. Статья за аналогичные преступления предусматривает семь лет лишения свободы. Все оказалось проще пареной репы… Тагир и Фуат дали лживые показания… Интересно, какие показания дал Сотников? — Т-т-так… — по-прежнему ехидно улыбаясь, продолжал Батырев. — Зачитываю показания Сотникова: “Франц Бялковский жил у меня на квартире, деньги не платил, вел распутный образ жизни.

Когда я его выгнал, предварительно оставив документы, чтобы он со мною рассчитался, Бялковский на меня напал, избил, вытащил из кармана деньги.” — Послушайте, участковый, — потрясенный принимаемым оборотом дела, взмолился Франц, — я действительно первым его ударил, один раз, кулаком, но от этого тяжелых телесных повреждений быть не может! — В Караганде, дарагой, все может быть… У Сотникова лопнула в боку какая-то там кишка или плевра.

Говори правду, пока мы с тобой по-харошему базарим. Будешь крутить — и тебе сделаем тяжкие телесные повреждения. Слова, сдобренные жаргоном, в устах сотрудника милиции воспринимались неправдоподобно. И вообще, Францу казалось, что его просто разыгрывают. Пройдет минута, другая и эти молодые парни похлопают его по плечу и скажут: “Иди-ка ты, парень, домой… Мы видим ты шуток не понимаешь.” — Так будешь говорить?! Там было много людей, свидетелей должно быть боль… Удар кулаком в висок не дал ему договорить. Дознаватели подскочили к нему, принялись остервенело пинать ногами.

Перед глазами стояла бурая завеса, сквозь которую смутно просматривались озверевшие лица.

Вспомнил, как пинал Сотникова, или начнем все сначала? — как-бы задавая вопрос самому себе, срывающимся голосом выговорил Франц. — Может, может… — дознаватель презрительно хмыкнул.

Ягненком прикидывается, а сам человека чуть не убил. — Я-я учился в художественном училище и не верил, что есть вот такие садисты… Ему опять не дали закончить: — А теперь вот будешь знать, чистюля поганая! — дознаватель подошел к нему и, ничуть не опасаясь последствий, ударом в челюсть повалил его, привязанного к стулу, на пол. Поздно ночью, обезображенного побоями, его привезли в карагандинское КПЗ. В камере, куда его бросили, на деревянных нарах валялись шестнадцать человек.

Спертый воздух, насыщенный миазмами, застревал в носу, но, за неимением другого, отправлялся жадными ртами в легкие. Отметив состояние Франца, заключенные потеснились и уступили ему место в углу возле батареи.