Поздравления С Днем Рождения Бабушке Жены В Прозе

Но Эмиль завопил так, что стало слышно во всей Лённеберге: «Хочу шапейку!» И целых три недели Эмиль спал в кепке каждую ночь. Что ни говори, своего он добился, хотя для этого и пришлось ему поскандалить. Во всяком случае, не делал того, чего хотела его мама. Однажды под Новый год она попыталась уговорить его поесть тушеных бобов: ведь овощи так полезны детям. Но Эмиль наотрез отказался: — Ты что ж, совсем не будешь есть овощи и зелень? И, притаившись за новогодней елкой, Эмиль принялся грызть зеленые веточки.

Но скоро ему надоело это занятие, уж больно колючи елочные иголки. Он хотел командовать и мамой, и папой, и всем Каттхультом, и даже всей Лённебергой. Ничего путного из него не выйдет, это уж как пить дать!

Знай они наперед, кем станет Эмиль, они бы так не говорили. Если бы они только знали, что он будет председателем муниципалитета, когда вырастет! Ты, верно, не знаешь, кто такой председатель муниципалитета?[1] Это очень-очень важный человек, можешь мне поверить. Так вот, Эмиль и стал председателем муниципалитета, только не сразу, конечно.

Но не будем забегать вперед, а расскажем по порядку о том, что случилось, когда Эмиль был маленький и жил на хуторе Каттхульт близ Лённеберги, в провинции Смоланд, со своим папой, которого звали Антоном Свенссоном, и со своей мамой, которую звали Альмой Свенссон, и своей маленькой сестренкой Идой. Был у них в Каттхульте еще работник Альфред и служанка Лина.

Ведь в те времена, когда Эмиль был маленьким, и в Лённеберге, и в других местах еще не перевелись работники и служанки. Работники пахали, ходили за лошадьми и быками, скирдовали сено и сажали картошку. Служанки доили коров, мыли посуду, скребли полы и баюкали детей. Теперь ты знаешь всех, кто жил в Каттхульте, — папу Антона, маму Альму, маленькую Иду, Альфреда и Лину. Правда, там жили еще две лошади, несколько быков, восемь коров, три поросенка, десяток овец, пятнадцать кур, петух, кошка и собака. Хозяйский дом, выкрашенный в ярко-красный цвет, возвышался на холме среди яблонь и сирени, а вокруг лежали поля, луга, пастбища, озеро и огромный-преогромный лес. Как спокойно и мирно жилось бы в Каттхульте, не будь там Эмиля! — Ему бы только проказить, этому мальчишке, — сказала как-то Лина.

— А коли и не проказит, все одно — с ним беды не оберешься. — Вот смотри, сегодня он всего один раз ущипнул Иду да пролил сливки, когда пил кофе.

Вот и все проказы… Ну, еще гонялся за кошкой вокруг курятника! Нет, что ни говори, он становится куда спокойнее и добрее. Но Иду ему пришлось ущипнуть, иначе она ни за что не отдала бы ему хлеб с повидлом. А за кошкой он гонялся без всякого дурного умысла, просто хотел посмотреть, кто быстрее бегает, а кошка его не поняла. В день, когда Эмиль был такой добрый, что всего один раз ущипнул Иду, да пролил сливки, когда пил кофе, и еще гонялся за кошкой. А теперь послушай, что приключилось с Эмилем в другие, более богатые событиями дни. Неважно, просто ли он проказил, как говорила Лина, или все получалось само собой, потому что с Эмилем вечно что-нибудь приключалось. ВТОРНИК, 22 МАЯ Как Эмиль угодил головой в супницу.

Лина перелила суп в расписанную цветочками супницу и поставила ее на кухонный стол. Все с аппетитом принялись за еду, в особенности Эмиль.

Он любил суп, и это было заметно по тому, как он его хлебал.

— А иначе никто и не узнает, что это суп, — ответил Эмиль. Лишь на донышке осталась малюсенькая-премалюсенькая капелька.

Однако слизнуть ее можно было только всунув голову в супницу. Эмиль так и сделал, и все услыхали, как он причмокнул от удовольствия. Но можете себе представить, Эмиль не смог вытащить голову обратно! Он стоял посреди кухни, а на голове, словно кадушка, возвышалась супница, сползавшая ему на глаза и на уши. Эмиль силился стащить супницу с головы и вопил во весь голос. Раз голова Эмиля в супнице, понятно, туда уж супа не нальешь.

Это Лина сообразила, хотя вообще-то была довольно бестолкова. — Попробую-ка я, — сказал Альфред, ловкий и находчивый парень. Ухватившись за обе ручки супницы, он с силой потянул ее вверх. Вместе с супницей Альфред приподнял и Эмиля, потому что Эмиль крепко-накрепко застрял в супнице. Он так и повис в воздухе, болтая ногами и желая как можно скорее снова очутиться на полу. Теперь все окончательно расстроились и, столпившись вокруг Эмиля, думали, что делать. И никто — ни папа Антон, ни мама Альма, ни маленькая Ида, ни Альфред и Лина, — никто не мог придумать, как высвободить Эмиля. Несколько крупных слезинок вытекло из-под супницы и покатилось по щекам Эмиля.

Он по-прежнему хорохорился, но, видно, ему было совсем несладко. Подумать только, вдруг он никогда не избавится от супницы? Бедный Эмиль, на что же он теперь напялит свою «шапейку»? Она снова хотела схватить кочергу и разбить супницу, но папа сказал: — Ни за что!

И возьмет с нас всего три кроны, так что одну крону мы все же выгадаем. Сколько всего можно купить на такие большие деньги! Перепадет что-нибудь и маленькой Иде, которая будет сидеть дома, пока Эмиль разъезжает по докторам.

Надо было привести в порядок Эмиля, умыть и одеть его в праздничный костюмчик. Правда, мама ухитрилась просунуть в супницу палец, чтобы выскрести грязь из ушей мальчика, но это кончилось плохо: палец тоже застрял в супнице.

— Тяни его, вот так тяни, — советовала маленькая Ида, а папа Антон здорово разозлился, хотя вообще-то был человек добрый. Я возьму большой воз для сена и заодно свезу к доктору в Марианнелунд весь Каттхульт! Но тут мама Эмиля сильно дернула руку и вытащила палец из супницы.

— Видно, не мыть тебе сегодня ушей, — сказала она, подув на палец.

Из-под супницы мелькнула довольная улыбка, и Эмиль сказал: — Хоть какой-то прок от этой супницы.

Тут Альфред лихо подогнал повозку к крыльцу, и Эмиль вышел из дому. Он был такой нарядный в полосатом праздничном костюмчике, в черных башмаках на пуговках и с супницей на голове. По правде говоря, супница на голове была, пожалуй, и ни к чему, но, яркая и пестрая, она, если на то пошло, напоминала какую-то необычайно модную летнюю шляпку.

Плохо только, что она то и дело съезжала Эмилю на глаза. Вскоре все были готовы, и повозка тронулась в путь. На заднем сиденье восседал Эмиль с супницей на голове. И тут же, увидев, как яркая, в цветочках, супница исчезает за поворотом, она вспомнила о случившемся и, обернувшись к Альфреду и маленькой Иде, грустно сказала: — Вместо супа будут пальты[3] и шпик! Ему нравилось сидеть высоко на облучке и смотреть, как петляет дорога. Ему нравилось разглядывать хутора, мимо которых они проезжали, живших там ребятишек, лаявших у калиток собак, лошадей и коров, которые паслись на лугах. Она совсем закрыла ему глаза, и он ничего не видел, кроме носков своих собственных башмаков, которые с трудом различал из-под супницы сквозь узкую щелку.

Поминутно ему приходилось спрашивать отца: — Где мы сейчас? Эмиль сам придумал эти названия для всех хуторов вдоль дороги. Один он назвал «Блины», потому что однажды, проезжая мимо, видел, как двое толстых мальчуганов у калитки уписывали за обе щеки блины. «Поросенком» он окрестил другой хутор в честь маленького резвого поросенка, которому иногда почесывал спинку.

Теперь Эмиль мрачно сидел сзади, уставившись на носки башмаков, и не видел ни блинов, ни резвых поросят. Неудивительно, что он все время ныл: — Где мы сейчас? Когда Эмиль с супницей на голове вошел в приемную доктора, там было полно народа. Только один щупленький старикашка при виде Эмиля не удержался от смеха, словно это так весело — застрять в супнице.

Доктор не смеялся, он только сказал: — Здравствуй, здравствуй! Эмиль не мог, конечно, видеть доктора, но поздороваться с ним было просто необходимо.

Эмиль вежливо поклонился, низко склонив голову вместе с супницей. Супница, расколотая на две половинки, лежала на полу. Потому что Эмиль ударился головой о письменный стол доктора.

— Плакали наши четыре кроны, — тихонько сказал папа Эмиля маме.

— Нет-нет, одну крону вы все-таки выгадали, — заметил он. — Когда я вытаскиваю из супниц маленьких мальчиков, я беру за это пять крон. Он даже был благодарен Эмилю за то, что тот разбил супницу и выгадал одну крону.

Проворно подняв обе половинки супницы, папа вышел из кабинета с Эмилем и его мамой.

На улице мама сказала: — Подумать только, мы опять выгадали.

Вынув из кошелька монетку в пять эре, папа дал ее Эмилю.

Довольный Эмиль, напялив на голову свою кепчонку, сидел позади, зажав в кулачке монетку.

Он смотрел на всех детей и на всех собак, на всех лошадей, коров и поросят, какие только попадались ему на глаза. Будь Эмиль просто заурядным малышом, с ним бы в тот день ничего больше не случилось. Он засунул пятиэровую монетку в рот, как раз когда они проезжали мимо «Поросенка». И сразу до мамы с папой с заднего сиденья донесся странный звук — «плюк». Мама Эмиля снова запричитала: — Милые вы мои, как нам достать из ребенка монетку в пять эре? — Нечего сказать, здорово ты умеешь считать, — сказал папа. — Неужто мы будем платить доктору пять крон Поздравления С Днем Рождения Бабушке В Прозе Девочка за монетку в пять эре? Похлопав себя Интересные Поздравления С Днем Рождения Бабушке по животу, он сказал: — Я сам буду своей копилкой: хранить монетку в животе куда надежней, чем дома в копилке. Я уже пробовал открывать ее кухонным ножом, так что знаю… Но мама Эмиля не сдавалась.

Она во что бы то ни стало хотела показать Эмиля доктору. — Я ведь ничего не говорила в тот раз, когда он съел все пуговицы от штанишек, — напомнила она папе.