Поздравления С Днем Рождения Для Фотоальбома

- А меня вы пригласили к себе, быть может, чтобы я вам что-нибудь спел? - А что, это отличная идея, – оживилась Ирменгарда, – спойте, непременно что-нибудь спойте, ваше высочество. Только, я умоляю вас, не надо мне тут тянуть Поздравления С Днем Рождения Для Директора Театра эти заунывные псалмы. Спойте мне какую-нибудь веселую песню уличных жонглеров! - Если вы серьезно, то мне вас жаль, у них такие веселые, пусть и не слишком одобряемые Церковью, песни. Тогда, может быть, вы споете мне что-нибудь из римских языческих песен? Решившись исполнить каприз свой возлюбленной, и, собравшись с мыслями, он не очень складно пропел: «Из виду скрылся едва Сицилии берег, И море вспенили медью они, И радостно подняли парус, Тотчас Юнона, в душе скрывая вечную рану, Так сказала себе: "Уж мне ль отступить, побежденной?

Я ль не смогу отвратить от Италии тевкров владыку?» Ирменгарда, больше довольная послушностью короля, нежели качеством его пения, радостно захлопала в ладоши. - Да, – с жаром отвечал король и, вновь проскрежетав кольчугой, бросился к ее ложу, припадая на колени и ловя ее руку для поцелуя.

- Что ж, очень подходяще, – изящно выскальзывая из плена его объятий, сказала Ирменгарда, – Парис тоже много чего обещал Юноне, но яблоко раздора предпочел отдать Венере. Поднеся ко рту кубок, он вдруг краем глаза увидел, что Ирменгарда внимательно следит за ним.

Рудольф тотчас отстранил от себя кубок, смутные подозрения вихрем ворвались в его душу.

- Пейте смело, мой храбрый милес, – насмешливо сказала Ирменгарда, – если бы я задумала вас убить, я бы уже это давно сделала и не прибегала бы к помощи яда. Пейте, быть может, вино придаст вам мужества, веселости и решительности.

Короля задели ее слова и он, отвернувшись от Ирменгарды, осушил свой кубок. - Скажите, а отчего вы решили вновь вернуться в Италию?

Два года вы находились в землях франков и, по слухам, совсем не стремились сюда. Вы гонялись за коронами, вы женились на дочери своего доместика , ей, а не мне, вы отдали яблоко для Прекраснейшей.

Также, как и Венера Парису, любовь всех вожделенных им женщин? - Я пришел сюда за тем, чтобы вернуть под свою руку контроль над этими землями, дарованными мне коронацией, совершенной в этом городе. Епископом, который за это спустя полтора года заживо сгорел в наказание за этот грех самоуправства и гордыни? Иврейская марка была единственной вашей опорой, ибо я, наивная, думала, что вы действительно любите меня, и, ради обладания мной, сметете все преграды на своем пути.

Лгуна, который из страха перед расплатой за свою ложь, приходит в мой альков в кольчуге, боится пить вино, да и наверняка, за поясом прячет кинжал. Рудольф сидел прямо на полу, и с каждым словом Ирменгарды все глубже утопал в собственной кольчуге. Пристыженный ее последними словами, он вытащил спрятанный кинжал и в сердцах швырнул его в угол спальни. Вы прекрасно знаете, как мне необходима была помощь швабов, без них я никогда не одержал бы верх над Беренгарием.

Вот и сейчас я могу рассчитывать только на Бурхарда, вы сами прекрасно описали мое положение в этих землях. И, наконец, мое появление здесь обусловлено полученными мною сведениями о том, что Рим планирует короновать Гуго Арльского, ваше сводного брата. Действительно, как объяснить Рудольфу, что она пыталась приманить к себе и его, и Гуго, и была обманута обоими, за что теперь лихорадочно пытается отомстить всем и каждому? - Снимите эту несносную кольчугу, Рудольф, – нашлась она, – как вы можете ее носить в такую жару? Король повиновался, не сообразив, что таким нехитрым способом графиня пытается свернуть с темы. Ирменгарда соскользнула к нему, оставив на ложе свое покрывало.

- Вы дороже мне всего на свете, Ирменгарда, – прошептал он, подняв на нее глаза. - А завтра вы окажетесь по ту сторону стен и попытаетесь штурмом взять мой город? Если вы отринете меня, я позволю вам уйти, но это будет последней милостью с моей стороны. После этого вы и ваши триста швабов будете противостоять всей Италии, и вы будет изгоняемы из всех замков и городов этих земель. Да будет вам известно, что в ста милях южнее стоят отряды тосканцев, Каллиграфия Для Поздравления С Днем Рождения которые подчиняются моему родному брату Гвидо, готовые прийти мне на помощь.

- Когда же сюда придет мой сводный братец Гуго, вы окажетесь ничтожным зернышком, попавшим между мельничными жерновами, без единого шанса на спасение. И, кто испечет из вас хлеб и съест за своим столом, уже будет не важно. Вы сегодня же отправите гонца в Рим с просьбой расторгнуть ваш брак с Бертой Швабской, обвинив ее в бесплодии, в нежелании исполнять свой супружеский долг, в измене, в закрытых дверях во время процесса бракосочетания, в чем хотите. Об этом же вы немедля известите ее саму и ее отца, пусть епископ Фламберт выставит Бурхарда из Милана.

В этом случае я обещаю вам союз с Иврейской маркой, королевский дворец в Павии и благоволение Гвидо Тосканского.

С таким союзом вам не будет страшен никакой сосед-бургундец. Мои братья так любят друг друга, что корона на вашей голове для каждого из них будет гораздо меньшим злом. - Но, главное, вы будете рядом со мной, и я стану самым счастливым в этом мире, – воодушевился Рудольф, все крепче прижимая ее к себе и давая все большую вольность своим рукам и губам. Ирменгарда податливо опустилась на свое ложе, увлекая короля за собой. – вдруг в самый неподходящий момент вспомнил самодержец.

Если мы соединим свои души, наши войска соединятся и подавно, – прошептала с некоторой досадой Ирменгарда и с легким нежным стоном впустила короля к себе. 1679-й год с даты основания Рима, 5-й год правления базилевса Романа Лакапина (июль 925 года от Рождества Христова). Граф Вальперт, сеньор Шануа, уважаемый городской судья Павии, как и многие пожилые люди, имел обыкновение вставать ни свет, ни заря, дабы не расходовать драгоценное время на занятие, которое в недалеком будущем станет для него единственным на всю оставшуюся вечность. Сегодня же он и вовсе почти пренебрег сном и, едва только дурман Морфея слегка ослабел в его сознании, как он поспешил в соседнюю комнату своего шатра, отделенную от его спальни арабским ковром.

Поспешил, поскольку желал как можно скорее удостовериться, что все случившееся с ним накануне не привиделось ему во сне. Увидев безмятежно лежавшую на тюфяках свою дочь Розу, он облегченно вздохнул и, опустившись на колени, осторожно подполз к ней. В течение последующего долгого времени, он, стараясь ничем не выдать своего присутствия, позволил себе только пару раз слегка коснуться ее черных волос. Соленые слезы, редкие, как дождь летом в Италии, порой падали с морщинистых глаз графа, он молча крестился и мысленно успокаивал и себя, и свою Розу: «Все будет хорошо, дочь моя.

Прошло уже два года с тех пор, как он, участвуя в позорном и преступном деле, о чем сожалел теперь ежедневно и еженощно, легкомысленно отдал свою Розу на попечение ее мужу, графу Гизельберту Бергамскому, а сам устремился к Пьяченце, охраняя особу епископа Гвидолина. Да будь он проклят, этот лицемер Гвидолин, все беды в их семью пришли из-за его интриг! Граф Мило Веронский, горя желанием отомстить за убитого императора Беренгария, настиг Розу и ее мужа по дороге в Бергамо и повесил Гизельберта на глазах его жены и ребенка. После этого Роза и ее сын были предоставлены собственной участи.

Недолго думая, Роза продолжила свой путь к Бергамо, по дороге заливаясь слезами и прижимая к груди свое плачущее дитя. Очень быстро она убедилась, что с дороги ей необходимо убираться прочь и что наибольшую опасность теперь для нее таят встречи с незнакомыми людьми. Первый же человек, который попался ей на пути, отобрал у нее все имущество, которое великодушно оставил ей Мило.

Следующая троица каких-то сельчан, затащив ее в чащу, целых два часа забавлялись с ней, в то время как младенец своим криком мог, наверное, разжалобить все деревья в этом лесу. В Бергамо ее не пустили и подняли на смех, когда она заявила, что является женой графа Гизельберта, уж слишком жалко и убого она к тому моменту выглядела. Очень скоро разум несчастной Розы оказался занят единственной целью – найти пропитание себе и своему сыну. Пару раз ей посчастливилось украсть сыр и молоко с каких-то попутных ферм, однако на третий раз фортуна ей изменила и хозяин, настигнув ее, жестоко избил и воспользовался ей. Еще пару раз она подарила свое тело уже совершенно добровольно, в обмен на миску супа и чашку молока, прежде чем оказалась перед стенами безвестного мужского монастыря.

Пролив немало слез и истово прося у Бога С Днем Рождения Поздравления Смс Для Ребенка прощения за свои намерения, она оставила своего сына у ворот монастыря и бросилась бежать столь стремительно, насколько позволяли ей страх и оставшиеся силы. К этому моменту она уже решила искать дорогу к Павии, но ребенок ее уже настолько ослаб, что она почти наверняка стала бы беспомощной свидетельницей его смерти, если бы взяла с собой. Таким образом, крохотный сын графа Гизельберта уже во второй раз в своей короткой жизни увидел воочию всю тяжесть греха предательства, на этот раз со стороны собственной матери. Узнал ли он впоследствии подробности первых дней своей жизни и сделал ли из этого какие-нибудь выводы о существующем мире – все это осталось во мраке неизвестности, равно как и его дальнейшая судьба. Между тем его матери все-таки удалось достичь Павии, по пути еще несколько раз, ради пропитания, поступившись своей честью.

В этот город она пришла, поскольку помнила, что здесь стояли бургундские войска и здесь находился сам король Рудольф. Однако, к моменту ее прихода бургундцев и след простыл, и бедной Розе ничего не оставалась, как уже самой попытаться найти приют в одном из местных монастырей. На сей раз Небо сжалилось над ней, а ее красота и покорность судьбе расположила к ней настоятельницу.

Роза стала послушницей и начала горячо замаливать свои грехи, так обильно совершенные ей в последнее время.

Граф Вальперт, узнав о судьбе графа Гизельберта, начал активные поиски своей дочери. Однако, следы ее терялись сразу же после боя на бергамской дороге, ведь жизнь человеческая в тот век стоила гораздо ниже лошадиной сбруи на рынке, и граф спустя какое-то время потерял уже всякую веру когда-нибудь вновь увидеть свою Розу. Их встреча в Павии была игрой доброго случая, а потому на редкость трогательна, но чтобы описать ее в достойных красках, необходимо иметь слог куда более развернутый и изящный, чем на данный момент имеется.

Даже вздорную графиню Ирменгарду растрогало воссоединение семьи графа Вальперта и, несмотря на то, что внешность красавицы Розы вызвала у нее самые неприятные ассоциации, она благородно позволила отцу с дочерью покинуть город.