Поздравления С Днем Рождения Женщине Пенсионерке Красивые Открытки

До смешного мало надо было всем этим кичливым и самонадеянным сыновьям патрицианских фамилий Рима, чтобы безвозвратно и с придыханием продать голоса свои и свои жизни, поступившись амбициями и, возможно, так и оставшимися невостребованными талантами. Ни серебро и ни угрозы не смутили их так сильно и скоро, сколько доступные прелести и разнузданное веселье в доме дочери старого консула Рима. Обосновавшись в Риме, Мароция повела долгую и планомерную деятельность по привлечению на свою сторону авторитетнейших римлян. Оставив в покое пожилую часть Сената, она принялась за их детей, своих ровесников и младше, справедливо полагая, что время играет на нее и против ее матери.

Почти всех она знала сызмальства, и это дало ей дополнительные козыри. Первой жертвой пал Михаил, сын Михаила, дефензора и главы городской милиции, назначенного на этот пост после битвы при Гарильяно. В объятиях Мароции тот очень скоро позабыл про свою добродетельную жену и двоих прелестных малолетних детей, с жаром поклявшись Мароции до конца дней оставаться возле ног ее. Затем последовал Константин, сын примицерия Аустоальда, которого Мароции пришлось чуть ли не брать силой, настолько робок и непонятлив оказался молодой человек. Дальше-больше, и чтобы ускорить процесс своей невероятной вербовки, Мароция решила подключить к своей опасной игре свою младшую сестру Теодору. Та приняла предложение Мароции с неописуемым энтузиазмом, и с той поры мрачные помещения башни Ангела, в народе до сих пор носившей имя тюрьмы Теодориха, начали наполняться буйной развеселой богатой молодежью Рима, которая получала дополнительное наслаждение от своей дерзости в силу того, что все происходило практически перед глазами папского города Льва, который в такие моменты, казалось, затаивал дыхание и старался ничем не выдать своего близкого присутствия. Любила ли Мароция хотя бы кого-нибудь из тех, с кем сводили ее финалы развеселых кутежей? К некоторым она относилась с искренней симпатией, но не более, других она увлекала, испытывая острое чувство женского соперничества с их несчастными верными женами, к третьим она относилась равнодушно, но того требовало дело или поставленные ею пред собой цели, были и Поздравления С Днем Рождения Женщине Инга Красивые Открытки те, к кому она относилась с неприязнью и, тем не менее, все равно, с тошнотой в горле, подставляла себя, а еще больше свою сестру, лишь бы опять получить какие-то преференции. Вот и сегодня ее до полуночи утомляли здоровенный и пахнущий дичью Пасхалий, сын папского сакеллария, пользовавшийся доверием самого папы, и трогательно нежный, неделю назад ее же ходатайством получивший сан субдиакона и тут же, в благодарность, нарушивший целибат, красавчик Лев.

Мароция взглянула на своих сегодняшних любовников и тихо рассмеялась себе под нос, увидев, что те, даже во сне не переставая вожделеть ее, заключили друг друга в объятия, всякий на свой манер. Лев, как и большинство друзей Мароции, как и ее первые мужчины, папы Сергий и Анастасий, относился к ней с благоговейным трепетом, как к спустившемуся с небес божеству, в любовных играх порой не зная, как угодить и с чего начать, растрачивая свою энергию на россыпь комплиментов и нежные прикосновения. Все они глубоко ошибались, для избалованной и испорченной девицы их ласки выглядели мило, трогательно и … немного скучно. Имеющая возможность выбирать, она перепробовала множество любовных ролей, прежде чем пришла к окончательному и неожиданному для себя выводу, что наибольшее наслаждение ей приносит подчинение. В лучшем случае, пробудившему своих бесов голубоглазому праведнику, но, в крайнем случае, сойдет и откровенно грубый, решительный самец. Такой как Пасхалий, с хрустом ребер обнимающий тебя, до боли сминающий твою грудь и властно пригибающий твою голову вниз. Мароция, в вынесении окончательного вердикта, долго отказывалась верить самой себе, сопротивлялась и пыталась понять причины своих наклонностей. Наследственная память, доставшаяся от куртизанки-матери и более дальних предков, Поздравления С Днем Рождения Женщине Кате Красивые Открытки по-видимому также не отличавшихся целомудрием? Поиск новых эмоций в обстановке, когда в повседневной жизни не ты, а все прочие, окружающие тебя, являются твоими послушными рабами?

Доктор Фрейд и доктор Кон , вероятно, не затруднились бы с ответом на все эти вопросы. Мог ли ватиканский дворец пресечь эти вакханалии разврата, периодически разыгрывавшиеся у его стен? При первой же попытке Теодоры попенять своей дочери на непристойное поведение, та мгновенно получила ответ.

Ответ жестокий и, увы, вполне ожидаемый и справедливый.

Теодора по-прежнему жила в папской резиденции вместе с папой Иоанном Десятым и ее ночи уступали шабашам в Замке Ангела разве что только своими масштабами и неуклюжими попытками замаскировать бесстыдство. Теодора, которой уже было под пятьдесят лет, изо всех сил пыталась оказать достойное сопротивление неумолимому ходу времени, и панически боялась когда-нибудь показаться своему любимому безнадежно состарившейся. По тем же самым причинам и в силу возрастной ревности, она до смерти боялась надолго разлучиться с Тоссиньяно, а речи о ее возвращении в фамильный дом просто не могло быть.

Однако до сего дня все страхи Теодоры были беспочвенны. Иоанн, будучи вероятно бесконечно далеким от идеала смиренного понтифика, тем не менее, оказался верным и надежным мужем и его чувства к Теодоре, сколь постыдны для его сана они не были, сохраняли и свой свет, и свое тепло.

В вопросах же Веры и управления вверенной ему Господом паствы, папа Иоанн Десятый был мудр, решителен и тверд, и католическая церковь порой поеживалась, ощущая на себе невероятную крепость рук своего правителя.

Первым делом он расположил к себе Восточную церковь, ликвидировав все последствия импульсивных решений своих предшественников.

Иоанн подтвердил решение Константинопольского Синода, осудившего четвертый брак покойного императора Льва с угольноокой Зоей, что позволило тестю малолетнего императора, гетериарху Роману Лакапину , отправить Зою в монастырь, а самому стать кесарем и соправителем зятя. Затем, со стороны Рима последовал жест совсем уже великодушный, неожиданный и мало себе представляемый даже в наше время. Когда суетливый болгарский царь Симеон в очередной раз решил переметнуться из православного лагеря в лоно католической церкви, он получил категоричное предписание от Иоанна восстановить и крепить далее свои связи с Византией. Константинопольский патриарх растаял от такого жеста римского епископа и поэтому сам не заметил, как выпустил из своих рук готовую поклониться ему Далмацию. Еще более активно, с апломбом настоящего правителя, вел себя папа Иоанн с государями Западной Европы. Короли франков и германцев с удивлением получали папские бреве, указывающие им на решения, которые, как отмечалось в этих посланиях, угодны Господу и Церкви, а посему им должно следовать неукоснительно.

И если германские князья проявили покорность и склонили свои головы перед папским протеже, королем Конрадом, то во франкских землях Иоанну пришлось столкнуться с открытым неповиновением со стороны графа Герберта Вермандуа . Строптивый граф поднял мятеж против своего незадачливого сюзерена, франкского короля Карла Простоватого. К этому королю, в его землях, мало кто из сильных вассалов относился с должным почтением, рассказывали, что однажды, один из баронов, исполняя оммаж перед королем и целуя, по обычаю, ему ногу, столь сильно дернул за нее, что опрокинул короля на глазах немалого народа. Барону при этом все сошло с рук, в связи с чем неудивительно, что мятеж Герберта оказался в итоге успешен и несчастный король был пленен. Иоанн энергично вступился за низложенного монарха и угрожал Герберту отлучением, на что упрямец для начала признал своим сюзереном и предложил корону франков бургундскому герцогу Раулю , а далее, демонстрируя все свое пренебрежение к Римской Церкви, возвел в сан Реймского архиепископа ……. На этом граф Герберт не успокоился и Рим получил от него крайне невежливое письмо, в котором мятежник, родившийся на шесть веков раньше Генриха Восьмого Английского , грозился расчленить франкские епископства на мелкие приходы. Папе Иоанну пришлось смириться с поражением, чуть ли не единственным за эти годы, но весьма запоминающимся и чувствительным. Малолетний архиепископ, к ужасу Церкви, писклявым голоском начал поучать свою паству Слову Божию, а епископ Рима мог себя утешить лишь тем, что призрак Реформации до поры до времени скрылся за европейским горизонтом. Провал папской миссии во Франции, простите, в Западном королевстве франков, Мароция, естественно, попыталась обратить на пользу себе и во вред понтифику, для которого утверждение ребенка в сане одной из самых видных епархий Европы, стало позорнейшим позорным пятном на его биографии. Безусловно, блудница не преминула напомнить папе о его деянии после первого же упрека, последовавшего со стороны иерарха относительно ее вольного поведения. Но кто еще мог остановить падение в бездну греха умной, очаровательной и честолюбивой женщины, так рано испытавшей тяжелые удары судьбы, преданной своей родной матерью и отныне полагающейся только на себя? Но, увы, Теофилакт после инсульта, случившегося с ним при вести о гибели его сына, так до конца и не пришел в себя. Мало-помалу речь, пусть и тяжелая и замедленная, вернулась к нему, пришли в движение обе руки и ноги его, но от прежнего Теофилакта осталась только тень.

С возвращением речи старый консул, прежде всего, нетвердым и заплетающимся языком подтвердил свое решение о том, что его старшая дочь от его имени должна стать правительницей Рима. С тех пор он почти все свои дни проводил в Авентинской резиденции, которой формально распоряжалась Мароция, а фактически, с разрешения сестры, Теодора-младшая, и ничто более не занимало ум старого воина, как урожай слив или состояние подков лошадей его двора. Таким образом, прошло уже пять лет с момента коронации Беренгария и битвы под Гарильяно, с момента, когда Мароция нежданно-негаданно, в течение короткого промежутка времени, получила в свои изящные, легкие ручки управление Римом и фактическое управление Тосканой, при этом оставаясь к тому же формальной соправительницей своего мужа, герцога Альбериха Сполетского. Острый ум ее и развившийся инстинкт самосохранения не позволили ей почивать на лаврах, она понимала, сколь призрачна ее власть и сколь иллюзорны присвоенные ей титулы. Да, она успешно продала свое тело Риму, в обмен получив на это голоса своих сенаторов, против которых могла в любой момент направить свои любовные чары, либо испепелить их семьи, сообщив пикантные подробности их несчастным супругам. Что до Тосканы, то, предприняв короткую поездку в Лукку, она моментально ощутила неприязненное к себе отношение со стороны тамошних баронов и, немного поразмыслив, решила искать иную тропинку к их сердцам. На сей раз, все выглядело исключительно благопристойно.

Собрав тосканскую знать и лукканский люд на площади перед базиликой Святого Фредиана, Мароция, опустившись перед всеми на колени, клятвенно пообещала народу Тосканы, что и дня не посмеет быть их правительницей, пока из тюрьмы не освободит им их графа Гвидо. Расчувствовавшаяся толпа со слезами умиления приняла Мароцию, а та, уже спустя два дня, взяв себе в охрану порядка пятидесяти тосканцев, отправилась в Верону, дабы исполнить свою клятву.