Поздравления С Днем Рождения Внука Бабушке Новорожденного

— Он засмеется, подбежит ко мне, и пусть тогда этот злющий старикашка сам вскидывает ружье на плечо сколько ему вздумается. Чтобы Альфред поскорее заметил его, Эмиль выехал вперед из толпы и, остановившись перед строем солдат, завопил что есть мочи: — Альфред, где ты? Конечно, Альфред увидел Эмиля — Эмиля в его кепчонке и с ружьем, Эмиля верхом на старой кобыле.

Но Альфред стоял в строю вместе с другими солдатами и не смел подойти к Эмилю, опасаясь толстого злого старикашки, который фыркал, орал и командовал без конца. Вместо Альфреда к Эмилю подъехал сам толстый злой старикашка и очень добрым голосом спросил: — Что случилось, мальчик?

Таких дурацких вопросов Эмиль давным-давно не слыхал. Его мама сказала, что на Хультсфредской равнине маленькие дети могут потеряться. Но теперь она сама вместе с папой и Линой попала в страшную давку, и все они чувствовали себя потерянными, потому что никто из них не мог даже пошевелиться. Да, они видели, как он появился в своей «шапейке», со своей «ружейкой» верхом на старой кобыле, и папа Эмиля сумрачно сказал: — Ну, чует мое сердце, придется Эмилю стругать еще одного старичка! Если тебе доводилось бывать на празднике, подобном хультсфредскому, ты поймешь, что там творилось.

Как только солдаты кончили маршировать и ушли, огромная толпа, окружавшая равнину, хлынула туда со всех сторон.

Началась страшная давка, и о том, чтобы найти Эмиля, нечего было и думать, самому бы не потеряться. Эмиля искали не только мама с папой, но и Альфред, который получил увольнительную. В страшной толчее на Хультсфредской равнине было, однако, совсем не просто кого-нибудь найти. Альфред искал Эмиля, Эмиль — Альфреда, мама Эмиля — сына, Лина — Альфреда, а папа Эмиля искал маму. Вот она-то потерялась по-настоящему, и папе пришлось искать ее битых два часа, пока он наконец не увидел ее, совершенно отчаявшуюся, зажатую в толпе толстых горожан из Виммербю. Тогда он понял, что пора хорошенько повеселиться одному, иначе он все упустит. Но прежде чем начать развлекаться, ему надо было пристроить Юллан к какой-нибудь подружке, старой доброй кобылке, чтобы они ржали за компанию, ведь он почти обещал ей это.

На опушке леса, крепко привязанный к дереву, Маркус жевал сено. А рядом стояла их собственная старая повозка из Каттхульта, которую Эмиль тотчас признал. Эмиль привязал ее к тому же дереву и бросил ей охапку сена из повозки — сено в эту пору всегда возили с собой, — и Юллан тоже принялась жевать. Тут и Эмиль почувствовал, что от голода у него сосет под ложечкой. Ведь вокруг столько палаток, где продают сколько угодно бутербродов с колбасой, булочек и пряников.

И было на ярмарке полным-полно всяких развлечений для тех, кто хотел вволю повеселиться. Цирк и танцевальная площадка, увеселительные аттракционы, ресторанчики, карусель и другие развлечения.

Там был и шпагоглотатель, который умел глотать шпаги, и огнеглотатель, который умел глотать огонь, и одна очень внушительного вида дама с окладистой бородой, которая ничего не умела глотать, кроме Поздравления Бабушке С Днем Рождения Внука 25 Лет разве кофе с булочками, и то не чаще одного раза в час. От этого, конечно, не разбогатеешь, но ей повезло: у нее была борода.

Она показывала свою бороду за деньги и неплохо на этом зарабатывала. На Хультсфредской равнине за все надо было платить, а денег у Эмиля не было. Зато, как вы уже знаете, он был хитрый мальчишка, и ему хотелось увидеть как можно больше. Он начал с цирка, потому что это оказалось проще всего. Надо было только взобраться на ящик по другую сторону балагана и заглянуть в дырочку в парусине. Эмиль так смеялся над потешавшим всех клоуном, что в конце концов с грохотом свалился с ящика и ударился головой о камень. — Какое уж тут веселье натощак, — сказал Эмиль, — а без денег еду не получишь. Он видел, что здесь, на Хультсфредской равнине, много разных способов заработать деньги, так что и ему какой-нибудь мог пригодиться.

Огонь и шпаги он глотать не умел, бороды у него не было, что же ему оставалось делать? Вдруг он увидел, что посреди толпы сидит на ящике бедный слепой старик и распевает песни.

Песни были грустные и жалостные, но за них ему подавали деньги.

На земле рядом с нищим лежала шапка, и добрые люди все время бросали в нее мелкие монетки. Положив кепку на землю, он встал в позу и принялся горланить песню «Кобылка чуть трусит рысцой…» для всех, кому не лень было его слушать. — Наверное, он очень бедный, раз поет здесь за деньги. В те времена было много бедных детей, которым нечего было есть.

И вот одна добрая женщина подошла к Эмилю и спросила: — Скажи, дружок, тебя чем-нибудь кормили сегодня?

А у доброго крестьянина-коротышки из селения Вена даже слезы выступили на глазах. Он плакал от жалости к этому несчастному ребенку, бедному сироте с такой красивой кудрявой головкой.

В кепку Эмиля полетели монетки в два, пять и десять эре. И добрый крестьянин-коротышка из селения Вена выудил из карманов штанов монетку в два эре, но тут же пожалел об этом и сунул ее обратно в карман, шепнув Эмилю: — Если подойдешь к моей повозке, я накормлю тебя сеном вволю. Он подошел Прикольные Поздравления С Днем Рождения Внука Бабушке к палатке и накупил целую гору бутербродов, булочек, пряников и много-много сока. Проглотив мигом всю эту еду, он за четыре кроны и двадцать эре сорок два раза прокатился на карусели. Никогда раньше Эмилю не приходилось кататься на карусели, он и не знал, что на свете бывают такие веселые развлечения. «Ну уж теперь-то я веселюсь от души, — думал он, крутясь на карусели так быстро, что его кудрявые волосы развевались по сторонам. — Много интересного было в моей жизни, но такого — никогда». Потом он вволю насмотрелся на шпагоглотателя, на огнеглотателя и на бородатую даму. После всех этих удовольствий у него осталось всего-навсего два эре. — Здесь все такие добрые!» Но тут он почувствовал, что устал. Петь ему больше не хотелось, и не до заработка было… последнюю монетку в два эре он отдал слепому старику.

Потом он еще немного послонялся в толпе, пытаясь найти Альфреда, но безуспешно. Попадались и злые; кое-кто из них приехал в тот день на Хультсфред скую равнину. В те времена в округе бесчинствовал дерзкий вор по прозвищу Воробей. Его боялся весь Смоланд, а об отчаянных выходках Воробья немало писали в газетах — и в «Смоландском вестнике», и в «Хультсфредской почте». На всех праздниках и ярмарках, везде, где бывали люди и водились деньги, откуда ни возьмись появлялся Воробей и тащил все, что попадалось под руку. Чтобы никто не мог его узнать, он всякий раз нацеплял на себя новую бороду и усы. В тот самый день он приехал на Хультсфредскую равнину с черными усами и в надвинутой на глаза черной широкополой шляпе и так и шнырял повсюду в поисках добычи. Но никто не знал, что на равнине рыщет Воробей, иначе бы все перепугались до смерти. Будь Воробей поумнее, он не явился бы на Хультсфредскую равнину в тот самый день, когда туда прискакал со своим ружьем Эмиль из Лённеберги.

Эмиль не спеша бродил в поисках Альфреда и случайно вновь оказался у балагана бородатой дамы.

Занавеска, прикрывавшая дверной проем, была приподнята, и он увидел, что она считает деньги, проверяет, сколько заработала в этот праздничный день на Хультсфредской равнине. Выручка была, как видно, немалая, потому что она довольно ухмыльнулась и погладила свою бороду.

Эмиль уже видел эту бороду, но ему неудобно было сказать «нет», раз его так любезно пригласили. Он вошел в балаган со своей «шапейкой» и своей «ружейкой» и уставился на бородатую даму.

Он насмотрелся на ее бороду не меньше чем на двадцать пять эре. В ту же минуту чей-то нагоняющий ужас голос прошептал: — Выкладывай деньги, а не то бороду оторву! Это был Воробей, который незаметно прокрался в балаган. Бедняжка, она немедленно отдала бы все деньги Воробью, не будь с ней Эмиля. И бородатая дама схватила его ружье, которое Эмиль так предусмотрительно ткнул ей в руки. В полутьме балагана бородатая дама подумала, что ружье настоящее и из него можно стрелять.

Он весь дрожал от страха, пока бородатая дама зычным голосом, гремевшим над всей Хультсфредской равниной, звала на помощь полицейских.

Явились полицейские, и с тех пор никто и никогда больше не видел Воробья ни в Хультсфреде, ни в каком-либо другом месте. Бородатую даму очень хвалили и в «Смоландском вестнике», и в «Хультсфредской почте» за то, что она поймала Воробья. Но никто ни словом не обмолвился об Эмиле и о его «ружейке».

Так что, по-моему, настало время рассказать правду о том, как все было на самом деле. — Повезло, что я захватил в Хультсфред и шапейку, и ружейку, — сказал Эмиль, когда полицейские увели Воробья в кутузку. — Да, да, ты замечательный мальчуган, — сказала бородатая дама. — Можешь смотреть на мою бороду сколько хочешь совсем бесплатно. Ему даже не хотелось вволю повеселиться, и вообще ничего не хотелось.

Потому что над Хультсфредской равниной уже спустился вечер. Подумать только, прошел целый долгий день, а Эмиль так и не нашел Альфреда!

Они без конца искали Эмиля, Лина же не переставая искала Альфреда, и больше искать у них не было сил. — простонала мама Эмиля, а папа угрюмо покачал головой.

— Веселенький праздник, нечего сказать, — проворчал он. — Поехали домой в Каттхульт, больше нам здесь делать нечего.

И они потащились к лесной опушке, чтобы запрячь коня и тронуться в путь. И тут они увидели, что к дереву рядом с Маркусом привязана и Юллан и что они вместе жуют сено. Лина, дернув головой, в сердцах сказала: — Вечно он со своими проделками, этот мальчишка! И тут вдруг папа, мама и Лина услыхали, что кто-то несется к ним во всю прыть. — А мне-то что до него, — зло сказала Лина и уселась в повозку, чтобы ехать домой. В повозке оставалось еще немного сена, и на этом-то сене и спал Эмиль. Понятно, он проснулся, когда Лина взгромоздилась на него. И сразу же разглядел того, кто прибежал сюда запыхавшись и стоял рядом с ним. Эмиль обхватил шею Альфреда, одетого в синий солдатский мундир. Маркус тянул повозку, а привязанная к повозке Юллан трусила сзади.