Матершинное Поздравление С Днем Рождения Брата

И когда он спел ее целиком, у жены пастора в глазах стояли слезы. — He-а… пока еще нет, — чистосердечно признался Эмиль. Раньше ему это и в голову не приходило, но Эмиль с необычайной легкостью мог внушить себе любую дурость. И в самом деле, кто знает, что приходится есть несчастному нищему ребенку?! «Этот мальчишка битком набит всякими выдумками и дурацкими проделками!» — не раз говаривала Лина. Потому что в эту минуту, Матершинные Поздравления С Днем Рождения Брата на пасторском дворе, Эмиль совершенно явственно ощущал себя несчастным нищим ребенком, которому вскоре придется есть мух. — сказала пасторша, и не успел Эмиль досыта нареветься, как она сунула ему в кулачок двухкроновую монету. По доброте сердечной пасторша также предложила Эмилю сок и булочки — на дорожку, как говорят. Назавтра он отправился в лённебергскую лавку и накупил целых двадцать липучек. На обратном пути он от радости весело подпрыгивал на бегу. Какая гигантская неожиданность для мамы с папой, и уж ничуть не меньше для мух! Матершинных Поздравлений С Днем Рождения Брата раз в тот самый день родители его были приглашены на пир в другом конце прихода и должны были вернуться домой только поздно вечером.

Ну, Лина, да Ида, да еще целый рой мух!» К счастью, все они были уже по-вечернему сонными. Вскоре на своем кухонном диване уснула Лина, в своей кроватке в детской — маленькая Ида, а в своих щелях на потолке — мухи. В кухне была тьма кромешная, но он зажег керосиновую лампу над столом.

Так что Эмиль мог спокойно заниматься чем ему вздумается. Сначала он натянул целую сеть веревок по всей кухне на достаточной высоте, а потом растеребил свой богатейший запас липучек. «Что и говорить, клейкая работенка да липкая, — подумал он, доставая липучки из тесных коробочек и развешивая их на веревках. — А вообще — это пустяки, лишь бы все получилось так, как я задумал». Когда Эмиль управился со своей работой, вся кухня напоминала колонный зал, где колоннами были свившиеся липучки.

Да, да, здесь стало куда лучше, чем в любой другой кухне в Лённеберге, где висела всего-навсего одна жалкая липучка, которой ловили мух! Ну теперь-то уж каттхультовские мухи все до единой будут обмануты сразу, одним махом. Когда мухи проснутся завтра рано Матершинным Поздравлением С Днем Рождения Брата, они по простоте своей подумают, что все это бурое, клейкое, развешанное на длинных веревках по всей кухне, — гигантский завтрак, который приготовили только для них. И не успеют они сообразить, какие они дуры, как все до единой будут беспощадно пригвождены к липучкам. «Ясное дело, их даже немножко жалко, — думал Эмиль, — но ведь никто не звал их в Каттхульт, так что пусть пеняют на себя». Папа, верно, тоже будет доволен, раз у них в Каттхульте теперь столько липучек, да еще совершенно бесплатно. Ведь он не заплатил за них ни одного эре, да и по миру с нищенским посохом ему идти тоже не придется. Эмиль погасил лампу и лег в постель, радостный, в предвкушении нового дня. Завтра, рано утром, когда его мама и папа выйдут на кухню выпить чашечку кофе, над Каттхультом разнесутся ликующие крики, уж это точно! Да, тут на самом деле послышались крики, и это глубокой темной ночью!

Сначала раздался такой страшный вопль, что Прикольное Поздравление Брата С Днем Рождения Юбилейные дом содрогнулся.

Это произошло в тот миг, когда папа Эмиля запутался в первой же клейкой ленте, на которую наткнулся. А потом раздался еще более ужасающий вопль, когда он, пытаясь сорвать с себя первую клейкую ленту, почувствовал, как вторая, словно змея, обвила его шею. Затем послышались душераздирающие крики мамы Эмиля и Лины, когда они рванулись к папе, чтобы помочь ему, а вместо этого липучки приклеились к их волосам, залепили им глаза и заодно еще разные другие Матершинные Поздравления С Днем Рождения Брата. И тогда громко, на весь дом, перекрывая жалобные возгласы женщин, раздался дикий крик папы: Ну, а что было с Эмилем? И вообще вскоре на каттхультовской кухне воцарилась тишина. Ведь вся эта троица, которая сражалась там в темноте с клейкими лентами, теперь окончательно запуталась в них и уже больше не кричала.

Папа, мама и Лина молча и ожесточенно боролись за то, чтобы высвободиться из липких пут. — Ну кому бы пришло в голову, что они вздумают сунуться на кухню посреди ночи!

Это было, когда он на другой день рассказывал обо всем Альфреду. Эмиль как раз вернулся домой из пасторской усадьбы, куда отвел Поздравление Брата С Днем Рождения Простыми Словами его за руку отец, чтобы он вернул обратно две кроны и попросил прощения за то, что обманул пасторшу. — Но разве вы, фру пасторша, не могли вычислить, что это непременно должен был быть только Поздравление Сестре От Брата С Днем Рождения Слушать Эмиль и никто другой? — Нет, мы поняли это лишь когда нашли нищенский посох, — ответила пасторша — эта добрая душа — и ласково улыбнулась. — Тогда мы сохраним эту безделицу на память о тебе, — сказал пастор и тоже ласково улыбнулся. К тому времени, когда Эмиль с папой вернулись домой, мама сожгла все клейкие ленты до одной.

А все каттхультовские мухи по-прежнему радостно и назойливо жужжали у нее под носом: ни одна из них ничуть не пострадала. Вообще-то, если разобраться, то именно так и мучают животных. Да, уж я-то знаю, каково это, когда накрепко приклеиваешься к липучке.

Эмиль с огромным аппетитом уплетал брюквенное пюре, а остаток Матершинные Поздравления С Днем Рождения Брата просидел в столярной, вырезая своего триста двадцать пятого деревянного старичка. Один день сменялся другим, Матершинное Поздравление С Днем Рождения Брата кончилось, и наконец настала зима. Но Эмиль остался и со свежими силами совершал все новые и новые проделки.

Недаром говорила Лина: — Что летом, что зимой у нашего Эмиля на уме одни проказы! На хуторе Каттхульт в Лённеберге, где жил тот самый Эмиль — ну да, ты знаешь его, — в воскресенье после Рождества был пир, и приглашены были все жители Лённеберги — от мала до велика. Матушка Альма, мама Эмиля, славилась своими вкусными блюдами. Даже пастор и пасторша охотно бывали на пирах в Каттхульте. Не говоря уж об учительнице, которая была просто сверхсчастлива, когда вместе со всеми пригласили и ее. Ведь это куда веселее, чем сидеть одной в школе длинным воскресным снежным днем. Альфред, каттхультовский работник, все утро проездил на снегоочистителе, а Лина, служанка в Каттхульте, тщательно вымела крыльцо сеней, чтобы в башмаки гостей не набилось слишком много снега. Услыхав звон колокольчиков, Эмиль и его маленькая сестренка Ида бросились к окну кухни. Только учительница прикатила на финских санках, потому что у нее не было ни собственных саней, ни лошади. Но она все же радовалась, как жаворонок, это было видно издалека. — Сдается мне, будет весело, — сказала маленькая Ида. Ее папа, который как раз выходил навстречу гостям, проходя мимо, погладил ее по головке.

— Еще бы не весело, ведь все эти пиры влетают нам в копеечку! — Нас ведь всюду приглашают, так что теперь — наш черед. И в самом Матершинном Поздравлении С Днем Рождения Брата, это был веселый, хотя и не совсем обычный пир. Она была молодая, жизнерадостная и страх до чего находчивая.

И когда все выпили по чашечке кофе, с которого начинался пир, и не знали, чем можно бы еще заняться в ожидании, пока подадут еду, учительница сказала: — Пойдемте на двор, поиграем немного в снежки. Такой дурости, да еще на пиру, в Лённеберге никогда и не слыхивали.

Все удивленно посмотрели друг на друга, а папа Эмиля сказал: — Поиграть в снежки?

Но Эмиль тут же выбежал из дому и ринулся прямо в снег. За ним длинной вереницей выбежали все дети, которые были на пиру, — тоже очень оживившиеся. А учительница, в плаще и галошах, отважная и дерзкая, как полководец, уже стояла в дверях, готовая выйти во двор. — А что, никто из родителей не желает пойти с нами?

— Мы, верно, еще не совсем чокнутые, — ответил папа Эмиля.

Она тайком выбралась из дома, когда никто не видел, и с сияющими глазами кинулась играть в снежки.

Матушка Альма за голову схватилась, увидев, как Лина, утопая в снегу, надрываясь от хохота, в каком-то дичайшем угаре расшвыривает во все стороны снежки. Никогда еще ни одна служанка не вела себя так на пиру в Лённеберге. Разве можно допустить такое безобразие, когда сам Антон Свенссон, церковный служка, устраивает пир! Уже начало смеркаться, а легкий снежок все продолжать падать. Никто не обратил на папу Эмиля ни малейшего внимания. Он швырялся снегом во все стороны, так что казалось, будто вьюга метет. Внезапно он так сильно и метко запустил снежком в Матершинное Поздравление С Днем Рождения Брата овчарни, что раздался страшный звон: стекло разлетелось на мелкие осколки. И тут вдруг папа тоже получил сильный и меткий удар.

Это невозможно себе даже представить: снежок попал прямо в разинутый рот папы Эмиля. До чего же жалко было церковного служку из Каттхульта! Он не мог больше кричать на Эмиля и не мог призвать к ответу Матершинному Поздравлению С Днем Рождения Брата, хотя и то, и другое было крайне необходимо. Единственное, что мог выдавить из себя папа, было: Что ему, бедняге, делать? Учительница заметила его, когда он промчался мимо нее, и радостно закричала: — Ой, как хорошо! Батюшка Антон тоже хочет поиграть с нами в снежки?! Тогда совершенно обезумевший папа Эмиля быстро юркнул в столярную и там попытался вытащить снежок изо рта. «Ладно, буду стоять здесь как чучело, пока он не растает», — подумал папа Эмиля, кипя от злости. Но в это время мимо пробегал в снежной круговерти Эмиль, и он заметил вдруг отца. Тут папа Эмиля, схватив сынишку за воротник, швырнул его в столярную.