Поздравление Бывшему Однокласснику В День Рождения Прикольное

Этак, того и гляди, куры танцевать станут, коровы частушки запоют!

Один только старичок пенсионер Поджижиков сидел равнодушно на солнышке и грелся с собакой Бейбулатом. Когда ему говорили про говорящую собаку, он только зевал. — Ну и что же, охо-хо, — говорил он, — пусть говорит на здоровье. Мальчик Витя Храбрецов, пионер, ученик и следопыт первой категории, твёрдо задался целью выяснить тайну собаки. С утра до ночи он ходил по улице за доктором Каррабелиусом и даже пропустил все занятия. Вопрос особенно волновал Витю: если собаку можно выучить говорить по-русски, по-немецки и по-французски, то не может ли она вообще ходить в школу и готовить уроки?

В день представления зал клуба местной пожарной дружины «Красное пламя» был набит битком. Тут был и счетовод, и бухгалтер, и Бломберберг, и провизор с палкой.

Вышли доктор Каррабелиус во фраке и ассистентка в костюме наездницы. Быстро проделали свои номера обезьяны, попугаи и морская свинья Элеонора. Потом доктор вышел вперёд и сказал: — Товарищи, милостивый государь и милостивый государин, теперь мы продемонстрируем главный номер, как биль говори собака. Перед вами маленький млекопитающий животный Канис Фамильярис — обыкновенный домашний собака по имени Мабуби Олстон.

— Ничшего необыкновенного и сверхъестественного в этом мире нет. Все ви знайт, что такой, например, обычный животный, как попугай, может говорить по-человечески голос. Собака же — самий умный животный, древний друг человека. Мои долгие опыты на основе изучения восточный наук… Публика придвинулась ещё ближе.

— сказал доктор, — Я боюсь, что при таких условиях мой собак не сможет сказать ни один слов.

— Дайте собаке поговорить, — спокойно пробасил кто-то. Но мой собак изучиль его лучше меня… Ну, я попрошу кого-нибудь на сцена. Собака открывала рот и выдавливала из себя настоящие слова.

Тут в зале от напора толпы треснула скамейка, и опять поднялся шум.

Доктор поспешно откланялся и удалился со сцены, уводя собаку.

На другой день в городе появилась афиша о втором представлении с припиской: «Ввиду нервного состояния собаки просьба соблюдать абсолютный порядок. В противном случае сеанс говорения может не состояться». Теперь только и было споров: говорила или не говорила. Даже пять местных собак бегали по городу, взволнованные общим спором.

Первая половина города теперь смотрела на них насмешливо: «Ну, вы, тоже собаки, только и толку, что реверанс…» Псы стыдливо поджимали хвосты и убегали в подворотни.

Но зато другие, наоборот, стали смотреть на собак с ещё большим уважением и даже с некоторой опаской: кто их знает, этих странных животных, о чём они думают? Мальчишки, горячие сторонники второй партии, ходили толпой по улицам и пели сочинённую кем-то песню: Что за шум и что за драки? Это враки, Это враки, Всем известно что собаки, Таратайские собаки. Только древняя трёхногая Бейбулатка и старичок Поджижиков оставались спокойны: по-прежнему они сидели на крылечке, равнодушные к общему волнению.

Но на второе представление его всё же притащили и посадили в первом ряду. К моменту выхода собаки напряжение опять достигло предела, все боялись, чтобы сеанс не отменили. Затаённое дыхание иногда лишь прерывалось вздохами. Только старичок Поджижиков сидел в первом ряду и спокойно дремал, задрав голову на спинку стула. — Прошу для удостоверения научности опит выйти на сцена представителей медицинского мира, — сказал доктор. И тут, как рассказывают свидетели, началось нечто совершенно необыкновенное. Из-под скамейки вдруг вылезла полуслепая Бейбулатка с белой свалявшейся шерстью и на трёх ногах проковыляла к своему хозяину. Хмуро и гордо она посмотрела одним своим глазом на собравшихся. Вытаращив глаза, он смотрел на белого лохматого пса-дворняжку. Одни мчались к выходу, другие лезли на сцену, третьи орали какие-то слова. Тем временем две собаки стояли друг против друга и выкрикивали друг другу разные глупости. Это продолжалось до тех пор, пока старичок не увёл свою собачку, а доктор — свою. Владельцы собак в первом ряду запели песню таратайцев, и её подхватили задние.

Усатый провизор вскочил на сцену и принялся дирижировать своей бамбуковой палкой. Это враки, Это враки, Всем известно, что собаки, Таратайские собаки, Лучше всех других собак!

Потрясённый город не мог спокойно жить, спать, есть и работать.

Собачья гордость Нижнего Таратайска переливала через край. Даже жители Верхнего Таратайска и Среднего Таратайска валом валили смотреть на собаку Поджижикова. Но старичок и пёс по-прежнему мирно дремали на солнышке.

Вечером, усталый, он возвращался домой мимо церкви Воздвиженья на Песках. Однажды он услышал странную возню за церковной оградой. — Ну, Клондайк, — быстро шептал он, — ну, скажи: «Папа». День и ночь они муштровали их и так и эдак, допытывались у старика Поджижикова насчёт его секрета.

Нам могут не Прикольное Поздравление Учителю В День Рождения поверить, но беспристрастная история свидетельствует об этом замечательном моменте в жизни города, когда собаки действительно начали понемногу разговаривать о том о сём.

Хозяева выводили своих собак на крыльцо, ходили взад и вперёд по улицам и перед изумлённой толпой беседовали с ними о всяких вопросах.

— Ничего, действительно, — отвечали те, — только не мешало бы небольшому дождичку. Они здоровались друг с другом на улицах, кричали из-за заборов и пели песни. Рассказывают даже, что чёрная собака счетовода Попкова как угорелая носилась по улицам и кричала: — А ну, где тут доктор Каррабелиус?

Он мучил беднягу днём и ночью, но она оставалась молчалива, как камень. С горя, говорят, поп принялся обучать своего пса музыке и математике. А у старухи Тараканихи будто бы кошка начала вдруг разговаривать по-французски. Тогда доктору Каррабелиусу посоветовали срочно покинуть город. Некоторые скептики, конечно, говорили, что всё здесь — обман. Они заявляли, что тут обычный цирковой трюк под названием «чревовещание»: сам артист говорит сперва своим обычным голосом, а потом, когда собака открывает рот, он отвечает за неё другим голосом. Но не такой был мальчик Витя Храбрецов: он решил выяснить тайну до конца. Когда доктор уезжал, он шёл за ним и его собакой до самого вокзала. Витя бросил собаке кусок хлеба, чтобы посмотреть, нет ли у неё во рту говорящей машинки.

Наконец, когда доктор Каррабелиус влезал r вагон, она посмотрела на Витю Храбрецова, покачала головой и сказала: — Ты очень плохой ученик, пионер и мальчик. И в-третьих, говорящих собак никогда не было, нет и не может быть. Учил я когда-то одну маленькую девочку читать и писать. Девочку звали Иринушка, было ей четыре года пять месяцев, и была она большая умница. За каких-нибудь десять дней мы одолели с ней всю русскую азбуку, могли уже свободно читать и «папа» и «мама», и «Саша» и «Маша», оставалась у нас невыученной одна только самая последняя буква— «я». И тут вот, на этой последней буковке, мы вдруг с Иринушкой и споткнулись.

Я, как всегда, показал ей букву, дал как следует её рассмотреть и сказал: — А это вот, Иринушка, буква «я». Иринушка с удивлением на меня посмотрела и говорит: — Почему «ты»?

Она ещё больше удивилась и говорит: — Да не я, а буква «я». Наверно, мы, голубушка, с тобой немного переучились. Неужели ты в самом деле не понимаешь, что это не я, а что это буква так называется «я»? Как же, скажите на милость, ей объяснить, что я — это не я, ты — не ты, она — не она и что вообще «я» — это только буква? — Ну, вот что, — сказал я наконец, — ну, давай скажи как будто про себя: я.

Она оглянулась и шёпотом — на ухо мне: Я не выдержал, вскочил, схватился за голову и забегал по комнате.

А бедная Иринушка сидела, склонившись над букварём, искоса посматривала на меня и жалобно сопела.

Ей, наверно, было стыдно, что она такая бестолковая. Но и мне тоже было стыдно, что я, большой человек, не могу научить маленького человека правильно читать такую простую букву, как буква «я». Я быстро подошёл к девочке, ткнул её пальцем в нос и спрашиваю: — Ну вот… Понимаешь? А у самой уж, вижу, и губы дрожат и носик сморщился — вот-вот заплачет.

— Ты, ты, ты, — пролепетала она, едва разжимая губы.

Да так громко и так жалобно, что весь мой гнев сразу остыл. — Как видно, мы с тобой и в самом деле немного заработались. Она кое-как запихала в сумочку своё барахлишко и, ни слова мне не сказав, спотыкаясь и всхлипывая, вышла из комнаты. Как же мы в конце концов перешагнём через эту проклятую букву «я»?

И на другой день, когда Иринушка, весёлая и раскрасневшаяся после игры, пришла на урок, я не стал ей напоминать о вчерашнем, а просто посадил её за букварь, открыл первую попавшуюся страницу и сказал: — А ну, сударыня, давайте-ка почитайте мне что-нибудь. Она, как всегда перед чтением, поёрзала на стуле, вздохнула, уткнулась и пальцем и носиком в страницу и, пошевелив губами, бегло, не переводя дыхания прочла: — Тыкову дали тыблоко.

Посмотрел в букварь, а там чёрным по белому написано: «Якову дали яблоко». Если бы я сказал «я», а не «ты», кто знает, чем бы всё это кончилось. И, может быть, бедная Иринушка так всю жизнь и говорила бы: вместо «яблоко» — тыблоко, вместо «ярмарка» — тырмарка, вместо «якорь» — тыкорь и вместо «язык» — тызык. А Иринушка, слава богу, выросла уже большая, выговаривает все буквы правильно, как полагается, и пишет мне письма без одной ошибки. Уходя, мама велела им хорошо себя вести, ничего не трогать, со спичками не играть, на подоконники не лазать, на лестницу не выходить, котёнка не мучить. Девочки закрыли за мамой на цепочку дверь и думают: «Что же нам делать?» Думают: «Самое лучшее — сядем и будем рисовать». Достали свои тетрадки и цветные карандаши, сели за стол и рисуют.