Поздравление С Днем Рождения На Ватмане Девушке

Лысый череп был в венчике седых волос, остриженных довольно коротко, кожа же на черепе блестела, словно лакированная. Его живые глаза сидели глубоко в орбитах и казались еще более блестящими от окружавших их темных кругов. Когда тележка была запряжена, брат, которого звали Дон Калист, и сопровождавший его молодой послушник сели в тележку, причем младший взял вожжи. Ветер дул все сильнее, и сухие листья, поднятые им, летели по дороге, словно темные бабочки. Ветер ревел так громко, что едва был слышен стук колес по каменной дороге. Уже погромыхивал гром, и дождь капал крупными каплями.

Брат-послушник усердно погонял лошадь, которая ржала от испуга и летела со всех ног. Панафье только что вышел из конюшни, в которую он поставил лошадь. Ладеш и Пьер Деталь взяли под уздцы коня, привезшего монахов, и вместе с телегой ввели ее в сарай. Винсент, приехавший в этот день рано утром, вышел встретить монаха.

– Отец мой, – сказал он, – благодарю вас за поспешность, с которой вы исполнили нашу просьбу.

– Когда грешник страдает, то было бы несправедливо отдалять утешение в его страданиях. Видя, что идет дождь, мы приказали развести огонь в камине. Вы просушите ваши вещи и сообщите нам некоторые сведения. Монах согласился и последовал за Винсентом на кухню, где был разведен огонь. Винсент запер за собой дверь, предложил монаху сесть и сам сел рядом с ним. – Несколько дней тому назад мой брат был у вас в монастыре, и его представили Дону Калисту. – Это я, – сказал монах, поднимая голову, но, не выражая ни малейшего удивления. Помните ли вы о молодом человеке, который расспрашивал об исповеди in extremis? Монах не колеблясь отвечал: – Да, я помню о человеке немного моложе вас. Он приезжал в сопровождении сестры, которая ожидала его в гостинице монастыря. Молодая дама была в глубоком трауре, с ней был ребенок пяти или шести лет. Монах поднял голову и равнодушно посмотрел на молодого человека. – Ваш брат говорил, что один его друг, мучимый страшной болезнью, должен приехать провести сезон в гильонских купальнях.

Этот несчастный, по мнению вашего брата, имел страшную историю в своей жизни, от которой он хотел облегчить свою совесть только в последние минуты своей жизни и вдали от тех мест, где она произошла, и не хотел исповедоваться ни у одного из светских духовников, так как тот в случае выздоровления исповедуемого мог бы встретиться с ним. Поэтому, прежде чем приехать в Гильон, он поручил вашему брату узнать, может ли какой-нибудь траппист выслушать его исповедь.

Он приехал сюда один, и ему стало так плохо, что он не смог доехать двух миль до ближайшей гостиницы и был вынужден остановиться здесь. Видя, что его состояние постоянно ухудшается, он послал за мной.

Приехав сюда несколько часов тому назад, я решил, что нужно позвать вас. – Брат мой, – сказал монах, – проводите меня к грешнику. Винсент взял свечу и проводил монаха в последнюю комнату второго этажа.

Услышав стук открывающейся двери, он проснулся и тщетно старался подняться. Когда Винсент приблизился к нему, то при свете свечи можно было увидеть, что несчастный страшно бледен, щеки его ввалились, глаза тоже, только взгляд еще и жил.

– Благодарю вас, отец мой, что вы приехали на мой зов, – сказал он. Оставьте меня наедине с духовником и возьмите эту свечу, на которую мне больно смотреть. Винсент подчинился и поставил свечу в отдаленный угол комнаты, затем опустил занавеси рядом с постелью, чтобы свет не попадал больному в глаза.

Монах опустился на колени около больного, говоря: – Молись, сын мой, – и сам стал молиться.

Затем, поднявшись и придвинув кресло, он сел у изголовья больного и сказал: – Сын мой, я слушаю вас. Прежде, чем рассказывать дальше, мы скажем читателям, что происходило в гостинице после приезда Винсента. В Поздравление С Днем Рождения На Ватмане Девушке Андре Берри еще осталось человеческое Поздравление С Днем Рождения На Ватмане Девушке Винсент приехал в гостиницу «Добрые ребята» утром того Поздравления С Днем Рождения На Ватмане Девушке, когда Панафье ездил за исповедником в монастырь. Приехав в гостиницу, он сразу же пошел к Андре и сказал ему: – Мы должны с тобой серьезно переговорить. – Я хочу этого от всего сердца, – проговорил насмешливо негодяй.

Винсент не обратил на это никакого внимания, взял кресло и знаком указал Андре тоже сесть. – Во-первых, ты должен понимать, что здесь ты полностью в моей власти.

Вдали от всех, в незнакомой для тебя местности, где о тебе никто не знает, я мог бы отделаться от тебя, не боясь, что кто-то тебя будет разыскивать. – Ты ошибаешься, – сказал Андре, чувствуя, что похолодел от слов шурина. – Нисетта в настоящее в Париже, куда я отослал ее три дня тому назад, очень счастливая и опасающаяся только встречи с тобой. Я думал, что побежденный преступник вспомнит, что у него есть жена и сын.

Если бы ты почаще думал о них, то не совершал бы таких преступлений. – Мы должны были подумать о них, и именно им ты обязан тем, что мы не выдали тебя в руки правосудия, так как ты был настолько подл, что придумал ужасный план. Ты был связан с ними таким образом, что мы не могли выдать тебя правосудию. Мы не могли возвратить честь нашему отцу, не обесчестив его дочь. И если ты чистосердечен в своих чувствах, то ты должен помочь нам восстановить честное имя отца.

Винсент не чувствовал ни малейшего сострадания к этому позднему раскаянию. Он рассказал о последней воле своего отца, поручившего разыскать убийцу, из-за которого он был казнен, и запрещающего им выдавать этого убийцу правосудию. – Я буду повиноваться тебе, но ты спасешь мою жену и ребенка.

Андре внимательно слушал, опустив голову и не смея смотреть в глаза своему шурину. Ор думал только о том, чтобы спасти свою жену, а главное – ребенка, от позора, который пал бы на них, если бы о его преступлениях узнали. – Нужно доказать, что убийцей Мазель был не Корнель Лебрен, но в то же время – скрыть, что это был Андре Берри. Он был убит на дуэли с человеком, который говорил о его жене в непочтительных выражениях, намекая на смерть ее отца. Когда его переносили в Ларибуазер, он умер и был отнесен в морг, где его и признал шурин.

Я приказал перенести тело к себе домой, отдал ему последние почести и похоронил в семейном склепе. Так что Андре умер, оставив вдову, которая его оплакивает и воспитывает сына в уважении к его имени. Таким образом, будущее обеспечено, остается спасти прошлое. Ты называл себя аббатом Пуляром, или Раулем де Ла-Гавертьером.

– Нужно было расплатиться с наследниками твоих жертв. С помощью найденных драгоценностей и денег, о которых не знала твоя жена, а также моего личного состояния, мы уже все им выплатили. Остался только долг моему отцу, и вот что ты сделаешь. Так как конец твой близок, ты позовешь священника и признаешься ему в преступлении, совершенном на улице Фридлан.

Расскажешь, что выдавал себя за аббата, что был тайным любовником Мазель, которая жила на Поздравлении С Днем Рождения На Ватмане Девушке нашего отца. Ты попросишь его заявить в полицию через два дня, которых будет тебе достаточно, чтобы уехать за границу, что Корнель Лебрен, казненный по приговору суда, был невиновен Поздравление С Днем Рождения Девушке Катюше в преступлении, в котором его обвинили. Винсент ждал ответа Андре, но тот молчал, пристально глядя в пространство, и в его взгляде читалась только одна мысль.

– Да, и клянусь, что свою последующую жизнь я буду работать на тех, которых разорил и погубил.

Винсент взглянул на своего зятя с меньшей ненавистью. – Да, но до того мы подготовимся к приходу монаха, за которым отправится Панафье.

– Ты не можешь понять наших предосторожностей, а это очень просто. Если бы мы это делали в Париже, то не было бы рядом границы, за которой ты можешь спрятаться. Мы бы взяли священника, который, веря в твою смерть, рассказал бы все друзьям. Мы вдали от всех, и твоя исповедь потеряется в стенах монастыря. Он сказал, что один из наших друзей умирает от странной болезни и хочет приехать лечиться в Гильон. По всей вероятности, у этого несчастного была в жизни драма.

Он спросил – нет ли в соседнем монастыре исповедника, которого он мог бы призвать в случае, если его друг почувствует себя хуже. Тогда он был представлен Дону Калисту, который согласился на его предложение. Я загримируюсь, лягу в постель, и вы сможете отправляться в монастырь траппистов. – Так как ты должен казаться умирающим, то тебе нужно написать письмо.

Андре послушно взял бумагу и написал под диктовку Винсента: «Чувствуя приближение смерти, я должен явиться, перед престолом всевышнего, покаявшись во всех моих проступках, признавшись во всех моих преступлениях.

Я являюсь единственным убийцей Адели Мазель, любовником которой я был.

Я подробно признался в моем преступлении Дону Калисту и даю ему это письмо с поручением открыть тайну исповеди, чтобы восстановить честь Корнеля Лебрена, приговоренного и казненного безвинно». – Ты передашь эту бумагу монаху, который должен Поздравление Любимой Девушке Сына С Днем Рождения От будет поехать в Париж через два дня, чтобы сделать свое признание прокурору.

– Приготовься, и сегодня вечером монах приедет к тебе. Теперь мы можем возвратиться к исповедующему его монаху. Андре хочет спасти свои душу и тело Мы оставили Андре наедине с монахом, который, сидя у его изголовья, ожидал исповеди пленника, пробывшего несколько часов наедине. Винсент все это время не находил в себе мужества войти к нему, чувствуя естественное отвращение. Монаха решили позвать ночью, чтобы облегчить обман, с помощью которого Андре должен был иметь вид умирающего. Панафье мог войти в комнату, но, избавившись от обязанностей сторожа с приездом Винсента, он старался как можно реже видеть ненавистного ему человека. Время, проведенное с Андре в экипаже, истощило весь его запас терпения, которое он хотел проявлять к этому человеку. Оставленный один, Андре имел достаточно времени, чтобы обдумать свое положение. Он полностью зависел от Винсента, который мог выдать его правосудию, но спасали от этого жена и сын.

Привязанность Винсента к племяннику и сестре обеспечивала Андре безнаказанность.

Но при мысли о Панафье он приходил в ужас, чувствуя в нем смертельного врага. Причиной этого было не дурное обращение со стороны Панафье.

Наоборот, он был предупредителен как человек, не знающий о преступлениях. Но одна только фраза Панафье, вырвавшаяся случайно, показала Андре всю меру ненависти, которую испытывал к нему этот человек.

Оставшись один в ожидании монаха, Андре вспомнил эту фразу и не мог избавиться от мыслей: «Когда мы закончим дела с Винсентом и я стану свободным, этот человек будет преследовать меня. Мое письменное признание, поручающее монаху открыть тайну моей исповеди, делает меня зависимым от этого человека, который может доказать, что я преступник, и отдать меня в руки правосудия.