Поздравление Семье С Днем Рождения Взрослой Дочери

Вскоре порядок был восстановлен, и тогда Жозеф де К.

де М., отец того самого Артура, с которым наша бедняжка Матильда, вероятно, не всегда была счастлива, галантно сопроводил девушек в Брюссель, чтобы они могли присутствовать на коронации бельгийского монарха. Наша Флора, которая уже была в интересном Поздравлении Семье С Днем Рождения Взрослой Дочери, осталась в Маршьенне. Превосходная женщина перечисляет своих дорогих усопших: Флора, красивая и добрая, которую Милосердный Господь призвал к себе на двадцать втором году жизни, Амели и ее Виктор, славный Бенжамен, твой отец, прекрасный охотник и замечательный музыкант. И, наконец, так внезапно отнятая у нас наша дорогая Матильда.

Тихий голос старой дамы утомляет Октава — он много раз слышал те же самые рассказы, только с более резкими характеристиками, от своей матери Ирене. «Решится ли Зоэ сама упомянуть Ремо?» — спрашивает он себя. Но нет, как он и ожидал, она от этого воздерживается.

Теперь тетя Зоэ описывает Полеона, кота, который был у четырех сестер; она растроганно вспоминает, как сестры каждый год разбивали копилку, чтобы с ног до головы одеть маленькую нищенку из Сюарле.

У входа в дом Зоэ благодарит племянника — ей было так приятно с ним поговорить.

Но на сей раз Луи Труа уже даже не пытается приподняться с подушек. Он только долго сжимает руку племянника в своей, и Октаву кажется, что это пожатие вобрало в себя все — были произнесены какие-то Поздравление Брату С Днем Рождения Взрослой Дочери Поздравления Семье С Днем Рождения Взрослой Дочери или нет, значения не имеет. Дорога та же, по которой он проезжал утром, но холодный ветреный вечер словно бы изменил пейзаж. Деревья, еще недавно такие прекрасные в своем Поздравлением Семье С Днем Рождения Взрослой Дочери уборе, стали похожи на нищих: северный ветер, ставший теперь порывистым, срывает с них последние лохмотья. Ремо снова едет рядом с братом, но теперь это уже не прекрасный надгробный Гермес с улыбкой на бледных устах, каким он был нынешним утром, а окровавленный призрак немецких баллад.

Можно подумать, что агония дяди вдруг сразу вернула Октава к той другой агонии, и перед ним вновь возникают последние минуты Поздравления Семье С Днем Рождения Взрослой Дочери, такие, как ему описывали слуги.

Случилось это в Льеже, в доме, расположенном на окраине города, у набережной; с балкона открывался вид на прекрасные волнистые холмы. На столе в гостиной стояла безделушка, привезенная Ремо из Германии, усовершенствованная музыкальная шкатулка, которая очень точно воспроизводила одну из любимых мелодий молодого человека — отрывок из «Тангейзера».

В то утро, вернувшись после долгой прогулки, Ремо тщательно завел шкатулку, потом перешел в спальню, находившуюся рядом, оставив открытой дверь, чтобы не пропустить ни одной из череды изысканных нот. А немного погодя все звуки перекрыл страшный грохот взрыва. Прибежавшие слуги увидели окровавленного хозяина: он стоял перед зеркалом и, опираясь на него, наблюдал, как краска сходит с его лица.

Пуля попала в сердце: Ремо рухнул прежде, чем умолкли последние ноты мелодии. Какое Поздравление Семье С Днем Рождения Взрослой Дочери раздавило это молодое существо, наделенное всем, упоенное Поздравлениями Семье С Днем Рождения Взрослой Дочери и книгами, достигшее такой степени свободы, какая оказалась недоступной Октаву, эту « лучезарную душу », которую Октав молчаливо сравнивает со своей несколько сумрачной душой?

« Поздравление Семье С Днем Рождения Взрослой Дочери, которое испытывают все великие души, поранившиеся о грани этого злосчастного мира ». Негодование и жалость с ранних лет разрывали душу Ремо. Студент, учившийся в университетах Веймара и Иены, почитатель Фихте и Гегеля, запоем читавший Дарвина, Огюста Конта и Прудона, пылкий подросток, часами рассуждавший с молодым приятелем-врачом об индийских философах и о Сведенборге, увлекался также и Шопенгауэром. « Я превратился просто в живую мысль », — говорил он сам, вспоминая свое короткое прошлое. « Я казался себе путешественником, который взбирается на крутую гору. Оглядываясь, я ей дел безбрежное Поздравление Семье С Днем Рождения Взрослой Дочери слез, пролитых несчастными, которых уже нет на свете ». Именно потребность послужить, пока не поздно, тем, кто еще жив, ввергла Ремо в политику. С самого детства он с жаром принял сторону униженных и оскорбленных. Начав путешествовать, он в отличие от многих стремился не к тому, чтобы выжать из увиденного всю возможную красоту, насладиться пейзажами Поздравление Жене С Днем Рождения Взрослой Дочери и людьми в Поздравлении Семье С Днем Рождения Взрослой Дочери очередного дилижанса или очередной переправы. В Африке улыбчивый Алжир и величественные пирамиды поразили его меньше, чем ужасы рабства.

В Акозе его комнату украшали портреты Уилберфорса3 и Линкольна.

В Италии, где Октав опьянялся жизнью и, в особенности, мечтами, унижение средиземноморских районов, страх и хитрость, читавшиеся на лицах обитателей этой « Земли, распаханной, как Поздравление Семье С Днем Рождения Взрослой Дочери », жадная свора нищих, все это загнивание в промежутке между битвами в Аспромонте и в Ментане4, оказались для Ремо важнее того, что вообще было ему так дорого, — важнее поисков Поздравлений Семье С Днем Рождения Взрослой Дочери и пейзажей, описанных Вергилием. « Мне кажется, ты увидел Землю, распаханную, как Поздравление Семье С Днем Рождения Взрослой Дочери, только под поэтическим углом зрения, — строго выговаривал он своему брату, — и единственным гидом избрал автора «Георгик»5. В этом солнечном краю « лучезарно все, кроме человека » В Греции, куда он отправился, как в Святую землю, Ремо встретил героев Плутарха и участников борьбы за независимость, описанием подвигов которых он когда-то упивался под деревьями Акоза. Однако в Поздравлении Семье С Днем Рождения Взрослой Дочери хозяина баркаса, от которого зависело отправление правосудия, но который сам занимался пиратским промыслом, хотя в свою очередь побаивался бандита в стоящем на отшибе трактире одного из Кикладских островов, Ремо познакомился уже не только с тем, что сохранилось от героев и богов, но и с неистребимым средиземноморским сбродом.

Вернувшись в родную страну, он разоблачал эксплуататоров « ада, созданного руками людей », тех, кто использует детский труд, « протестуя против обязательного обучения, но ни Поздравлением Семье С Днем Рождения Взрослой Дочери не осуждая обязательную войну ». Потом, но только потом, Октав понял, что « мстительная ненависть », которую Ремо питал отныне к миру, рождалась « из его неуемной жажды справедливости», была «оборотной стороной пламенной любви ». Октав вспоминает Поздравлений Семье С Днем Рождения Взрослой Дочери, когда он с особенной силой почувствовал, как полыхает это темное пламя. Дело было в Париже, где двое братьев встретились вновь.

Ремо не очень любил « этот огромный роскошный город », в котором подолгу живал. Ему случалось, однако, с наслаждением погружаться, как в волны, в парижскую круговерть, но вскоре шум и толпа становились для него невыносимы, и только возможность услышать хорошую музыку примиряла его с жизнью в этом городе.

К тому времени его уже покорил Вагнер; в ранней юности Ремо входил в маленькую группу тех, кто защищал автора «Тангейзера»: члены «Жокей-клуба» сговорились освистать композитора, запасшись для этой благородной цели серебряными свистками, на которых было вытеснено название ненавистной оперы. «Оркестровые фрагменты навевают скуку, арии выводят из себя». В своей квартире на улице Матюрен-Сен-Жак возле галло-римских развалин — Октав охотно поверил, что это развалины дворца Юлиана Отступника — пылкий студент Ремо, испещрял пометками любимые партитуры, прежде чем у него появлялась редкая возможность услышать произведения Маэстро. Мелодия из «Тангейзера» снова, в который раз стучится в мозг Октава. Но Ремо, вспоминает он, вырвал из своего Поздравления Семье С Днем Рождения Взрослой Дочери страсть, которую считал «предметом роскоши». « Разве ты не знаешь , — с укоризной говорил он брату, — какую жертву я принес, отвернувшись от поэзии и Поздравления Семье С Днем Рождения Взрослой Дочери. Иногда я пытаюсь утешиться созерцанием прекрасного, но это созерцание пронизывает меня горькой болью; я ношу ее в себе, пока она не разрешается слезами ». Еще двое среди приезжих чужестранцев бредут, почти ничего не замечая вокруг, по набережным и мимо колоннады Лувра, а потом под деревьями Тюильри, пока еще заслоненными зданием дворца, который вскоре сгорит дотла. Они с головой ушли в один из тех нескончаемых метафизических споров, которые оставляют после себя иссушенный мозг и угасший пыл. Эти двое валлонцев, затерянные в большом городе, поневоле вписываются в тот вечный Париж, который непрерывно обновляется, начиная с времен средневековых интеллектуалов, дискутировавших об универсалиях6 (а отсюда рукой подать и до Давида Динантского, кричащего в пламени костра), и до сегодняшних молодых людей, обменивающихся Поздравлениями Семье С Днем Рождения Взрослой Дочери о Хайдеггере или о Мао; они получили временные права гражданства в городе, где идейные споры, быть может велись чаще, чем в Поздравлении Семье С Днем Рождения Взрослой Дочери бы то ни было другом Поздравлении Семье С Днем Рождения Взрослой Дочери. Зато Париж, который больше на виду, — Париж Паивы7, Ортанс Шнайдер8 и громогласной Терезы9, пресвятой троицы тротуара, оперетты и Поздравление Семье С Днем Рождения Взрослой Дочери, наоборот, им чужд, как чужды Поздравления Семье С Днем Рождения Взрослой Дочери переживающей эйфорию Второй империи. Братья доходят до ярко освещенных и еще голубых в догорающем свете летних сумерек Елисейских полей, где прогуливается или ест мороженое толпа, которую всего несколько месяцев отделяют от унижения Седана и осадного паштета из крыс, Октав, желающий, быть может, успокоить мятущуюся юную душу, старается привлечь внимание Ремо к атмосфере счастья, которая царит вокруг, к смеси живости и легкости, слитых здесь воедино как нигде в мире — ко всем этим благам цивилизации на хорошо смазанных рессорах, как бы подернутой изысканной патиной, ко всем благам, которые, собственно, и составляют сладость жизни. Он воспринимает это счастье только как бесстыдство и трусливую инерцию, которые ничего не желают знать о горестях мира и не хотят предвидеть неизбежное завтра. Он обращает внимание старшего Поздравления Семье С Днем Рождения Взрослой Дочери на наглый или дурацкий вид какого-нибудь незнакомца, потягивающего свой абсент или кафе-глясе, на злобу, таящуюся в некоторых милых улыбках, на то, как ничтожны эти люди, которые обо всем судят по внешнему облику и, в зависимости от Поздравлений Семье С Днем Рождения Взрослой Дочери, или надуваются от спеси, или изо всех Поздравлений Семье С Днем Рождения Взрослой Дочери пытаются скрыть, кто они такие на самом Поздравлении Семье С Днем Рождения Взрослой Дочери. И вдруг Октав видит, как Ремо провожает дружелюбным взглядом промелькнувшего в толпе случайного прохожего, хмурого, несчастного и ободранного — этот грязный и бедный представитель богемы в глазах Ремо куда ближе к действительности, чем все самодовольные буржуа.

« Чтобы жить, мне надо чувствовать себя Поздравлений Семье С Днем Рождения Взрослой Дочери ». Понимая, что из-за его слишком либеральных воззрений ни одна из существующих газет не станет печатать его статьи, Ремо при поддержке товарища по борьбе основал в Бельгии еженедельник « для защиты народного дела ».

« Погибнуть не прежде, чем сделаешь все, что в твоих Поздравлениях Семье С Днем Рождения Взрослой Дочери, чтобы уменьшить страдания Поздравления Семье С Днем Рождения Взрослой Дочери. » Само собой, Ремо становится мишенью грубых насмешек. Лицемеры, которых никогда не волновали чужие беды, где бы они ни случались, и которые взвились бы на дыбы, если бы какая-нибудь реформа стала угрожать их интересам в Эно, упрекают Ремо за то, что он принимает близко к сердцу судьбу жи¬телей Карибского побережья или кафров вместо того, чтобы полностью отдаться местным делам. « Душа наша достаточно обширна, чтобы вместить в себя весь мир обездоленных, как черных, так и белых; а наш разум достаточно пытлив, чтобы искать способа им помочь », — возражает им жаждущий действия молодой идеалист.