Поздравления Братьев С Днем Рождения Сестры 6 Лет

У нее экзамены на носу, а она ни о чем не может думать, кроме своей любви.

– А сколько лет было вам, когда вы влюбились первый раз? Но ведь половина юных американцев начинает свой сексуальный опыт в школе, – успокаиваю я. Первый опыт, как правило, определяет сексуальную ориентацию. – Да какой опыт у двух девочек… – Но ее любовница вовсе не девочка. Она была репетитором Кэт по немецкому и соблазняла ее долго и умело. вдруг спохватывается: – Да, самое главное – пожалуйста, никому-никому. – Ну что вы, – говорю я, – тайна девочки – это святое.

Она смотрит мне прямо в глаза и говорит, наконец, то, что ее по-настоящему мучает: – Тайна – не лесбийская любовь Кэт.

Я никому из своих университетских друзей не могу сказать, что огорчена этой связью.

Ведь гомосексуализм принято поддерживать, поощрять, но уж никак не осуждать. Эту галерею примеров, демонстрирующих успехи гей-пропаганды, я завершу рассказом о добрых моих друзьях, Арлин и Мэле, она социолог, он радиожурналист.

Мы действительно дружим, отнюдь не в американском значении слова. Мы предвкушаем каждую встречу, как гурман пиршество. Общение для нас не только обмен информацией, но и взаимное резонирование мыслей, эмоций. Я прихожу к ним в те дни, когда вся Америка обсуждает проблему: можно ли допускать в армию людей, которые официально заявляют о своих однополых пристрастиях. – Ты слышала, эти тупоголовые генералы требуют запретить прием гомосексуалов на военную службу, – спрашивает Мэл, едва я успеваю снять пальто. А что, ребята, более важных проблем у вашей семьи нет? Мэл воздевает руки, трагически восклицает: – Боже, и эту консервативную особу мы считаем своим близким другом! Арлин улыбается своей милой, всепонимающей улыбкой: – Мэл, ну ты все-таки сделай скидку: она же из страны, где столько лет царили тоталитаризм и нетерпимость. – Она из страны, где гений сказал, что одна слеза ребенка важнее счастья всего человечества. – Но он взывал к терпимости и состраданию ко всем несчастным. И если человек не может быть счастлив в традиционной любви, то почему же надо отказывать ему в любви альтернативной? Но зачем провозглашать эту альтернативу как норму, зачем вовлекать в нее все больше и больше людей? Арлин кладет руку мне на плечо, увещевает, как ребенка: – Послушай, ну разве было бы плохо, если бы в нашем комьюнити в Эвенстоне (очень престижный район Чикаго) жило бы несколько семей лесбиянок и несколько – геев?

Представляешь, насколько разнообразнее, богаче, полнее была бы наша жизнь. Я спрашиваю, отдают ли мои друзья себе отчет в том, что произойдет, если каждый подросток уяснит, сколь несуществен выбор пола для его сексуальной жизни? Психологам известен, скажем, феномен подростковой дружбы. (Тут я рассказываю классический пример такой дружбы между Герценом и Огаревым и об их клятве на Воробьевых горах.) Чувства в пубертатный период резко обострены, в них много нежности, даже страсти. Но если есть табу, эмоции эти так и остаются в рамках дружбы.

Альтернативная любовь быстро может стать привычкой и потребностью. – Почему тебя не устраивает появление еще одной гей-семьи? В гости к моей нью-йоркской подруге, юристу, приехали дети: дочь с мужем. В гостиную, где сидим мы, старшие, время от времени доносятся голоса из кухни: там молодые делают какие-то подсчеты, заносят цифры в записную книжечку. – А еще памперсы, витаминные смеси, – слышу я голос дочери. – Опять считают, все пытаются определить, во сколько им станет первенец, – объясняет мне мать. Дочка слышит эту реплику матери и кричит из кухни: – Мама, да мы же главные расходы давно уже посчитали – ты-то это хорошо знаешь. Потому что приехали они одолжить у нее денег на квартиру. Мать, кстати, живет в большой трехкомнатной (а по-нашему – пятикомнатной) квартире одна.

А дети снимают другую, однокомнатную: молодоженам вместе с родителями жить не принято.

Но теперь, если появится ребенок, им надо переезжать в более просторное, то есть более дорогое помещение. Раз все равно раскошеливаться, то лучше уж квартиру купить. Часть они взяли в кредит в банке, а за другой частью приехали к матери – тоже взять в долг, но с процентом, немного меньшим банковского. Прежде чем решиться на ребенка, все равно какого по счету, родители тщательно высчитывают все расходы. Не знаю, сколько незапланированных детей рождается в Америке.

По крайней мере, в знакомых мне семьях – а это, повторюсь, семьи образованных американцев со средним и немного выше среднего достатком – таких «случайных» ребятишек мне видеть не довелось. Впрочем, мое впечатление никакой научной ценности не имеет. Поэтому снова обращусь к Максу Лернеру: «Большинство американских детей, особенно среднего класса, рождается только после того, как родители тщательно взвесили, могут ли они себе позволить иметь детей – как с точки зрения первоначальных затрат, так и с точки зрения их будущего содержания: хорошее образование, проживание в пристойном окружении, общение с подходящими людьми…» У моих друзей в городе Уитон (штат Иллинойс) Гвен и Чета Хенри четверо детей.

Оба они люди очень занятые, Чет – бизнесом, а Гвен – работой на государственной службе. – Как это вы, оба такие занятые, отважились на столько детей?

– Мы рассчитали, что можем себе позволить четверых – столько и произвели на свет.

В семьях их родителей было у одного пятеро, у другой девять детей, то есть психологически они были подготовлены к многодетности.

У современных молодых супругов уже другая установка: на одного-двух. Около 80 процентов американок детородного возраста работают – правда, не обязательно полный, может быть, и неполный рабочий день. Они предпочитают не отдавать все время детям, но оставлять часть его для своей карьеры.

Что же касается женщин с высоким профессиональным статусом, то они подчас и вовсе отказываются от материнства. Их приводит в своей книге «Созидание жизни: профессиональная карьера женщин и дети» Сильвия Хьюлет, известный американский социолог: «Среди женщин после 40, преуспевших в профессиональной деятельности, у 50 процентов еще не было детей.

Позволит ли им физиология дать жизнь хотя бы одному ребенку?» То есть половина женщин-профессионалов бездетна. К демографу Джулии Хардсен из Мичиганского университета я пришла поговорить о ее интересном исследовании матерей-одиночек.

Она выкладывает передо мной таблицы, из которых видны любопытные данные. В 1960 году у незамужней матери появлялся каждый двадцатый ребенок. В 1970-м с таким же статусом он рождался уже у каждой десятой. Сегодня «безотцовщина» от рождения составляет 25,7 процента. А если взять афроамериканскую (негритянскую) общину и поделить всех детей на всех отцов, то получается, что три пятых малышей появились на свет вне брака – 60 процентов! …В ток-шоу Опры мать жалуется: дочь-школьница сделала то, что по-русски называется «принесла в подоле». Сообщила ей о своей беременности, когда уже поздно было делать аборт, и поставила перед фактом.

И опять не хочет называть имя отца, потому что тот от отцовства, а тем более от женитьбы отказывается.

Правда, на этот раз время еще не упущено, и можно сделать аборт. – Но ведь один ребенок у тебя уже есть, – удивляется ведущая. Вопреки традиционному галдежу во время ток-шоу, на этот раз в зале наступает полная тишина. Полную невозмутимость и даже, я бы сказала, безмятежность демонстрирует только сама героиня программы. На эмоциональные вопросы «почему?» она отвечает простодушно и односложно: «Мне это нравится».

Словарного запаса да и аналитических способностей у юной матери явно не в избытке.

Поэтому ведущей приходится призвать на помощь весь свой журналистский опыт, чтобы выдавить из нее еще два признания: «У нас в компании многие девочки так делают» и «Меня теперь уважают». Социолог, приглашенный на шоу в качестве эксперта, дает свое профессиональное видение ситуации: – Трое детей за три года (первый ребенок появился у нашей героини, едва ей исполнилось 14), конечно, ситуация не очень частая. Однако ранние, и обычно внебрачные, роды – не случайные, а вполне намеренные – все больше встречаются в среде девочек-подростков. Обычно это происходит в семьях с небольшим достатком, чаще всего у афроамериканцев. Это явление как бы продолжает тенденцию в американском обществе: все больше взрослых женщин принимает решение рожать вне брака. Общественное мнение к такому положению вещей относится все более лояльно.

Девочки это хорошо чувствуют и просто подражают старшим. – Но взрослые это делают обычно вынужденно, – недоумевает ведущая, – когда время рожать уже уходит. А что понуждает к раннему и безмужнему материнству девочек в 16, 15 и даже 14 лет?

В разговор вступает другой эксперт, психолог: – Наша героиня пусть немногословно, но вполне точно сформулировала свои мотивации.

Первая: «Многие девочки так делают», то есть это модно.

Попробую нарисовать психологический портрет такой девочки. Поэтому в школе ее не очень уважают, а дома ругают за плохую успеваемость.

Но помочь ей не могут: родители (чаще это одна только мать) работают либо они просто малообразованны. От недостатка самоуважения она охотно откликается на любое проявление мужского внимания, чаще всего чисто сексуального свойства. Когда беременность становится очевидной, ее бойфренд обычно ретируется. Она была никому не нужна, а теперь нужна будет другому человеку. От того, что человек этот маленький, беспомощный и целиком зависит от нее, ее self-esteem резко повышается. Она уже с некоторым снисхождением смотрит на подруг: вот вы еще дети, возитесь в своем ребячьем мире, заняты своими детскими интересами.

А я уже сама взрослая и живу интересами взрослого мира. – Почему же во времена моего детства не было такой моды? – Родить в школьные годы, да еще и вне брака, считалось очень стыдным. – Но вы уже ответили на свой вопрос, – вступает в разговор социолог. – Ну что ж, в целом с этими объяснениями и социолога, и психолога можно согласиться, – говорит она. – Я бы только хотела еще добавить один существенный аргумент: материальный. Дело в том, что, по американскому законодательству, незамужняя женщина получает от федерального правительства при родах приличную сумму. А от местных органов власти ей причитается еще Поздравления Днем Рождения Брату Сестры 18 Лет и пособие, оно выплачивается в течение трех лет. У нее немного усталый и, я бы сказала, озабоченный вид.

Даже знаменитая американская улыбка почти не появляется на лице. Но вот она вдруг спохватилась, взглянула на часы и, наконец, улыбнулась: – Ох, извините, больше не могу разговаривать. В Северо-Западном университете (Чикаго) я читаю курс «Семья в России. Когда по программе у меня лекция «Декретный отпуск», я уже с утра встаю в хорошем настроении. Мне приятно, что хоть в чем-то интересы человека в моей стране защищены лучше, чем в Америке. Начинаю я свою лекцию так: – В России отпуск по беременности и родам предоставляется работающей женщине на 140 дней: половина до родов, половина после.