Поздравления С Днем Матери Не Для Мамы

— П-п-п-а-дажди, Ванька… Не может быть… Я-я действительно ничего не помню. По новым законам алкогольное опьянение отягчает вину.

Теперь Чухнарь больше напоминал дряхлого деда, чем привыкшего повелевать генерала. “Бог войны” Отполированный матрас воняет сыростью и мазутом.

Будь он одет в нормальный человеческий костюм, он бы не осмелился Поздравления С Дн Матери Не Для Мамы на это ложе. На Василии переливается матовым блеском новенький мелюстин. Перешитый и скрупулезно подогнанный, он еще недавно вызывал зависть.

Два дня они глушили чифирь и кололись в завешенном простынями будняке1. От шалы в его организме образовывается отвратительная пустота.

Что касается иглы, кололся он только потому, что в лагере это признак самого большого шика. Там, где он находился, белые вороны просто не выживали.

“Ну, друган, сегодня мы с тобой расстанемся,” — мысленно он обращается к своему костюму. Здесь у него хранится вещь, благодаря которой следователи Поздравления С Дно Матери Не Для Мамы недели отбивали ему внутренности. Он выбрасывает лезвие ножа и с трудом пробирается в отдаленный угол.

Он ковыряет в щелях между кирпичами, ломает ногти, сдирает с косточек пальцев кожу.

“Классно, все на месте… Пословица “молчание — Поздравления С Дно Матери Не Для Мамы” опять себя оправдала”. За него таллинским ребятам он сгрузил “тонну”[42], за него он бы отдал и пять, настолько это классное оружие. Дешевые, как все из этой породы, они перегрызлись между собой, вспоминая все, что можно было вспомнить. Следователь, совместно с таллинским, выбивал из него печень и лагерную пыль. “Сегодня ночью я поставлю на уши первого попавшегося “насоса”[43]. Мне нужны и “кишки” и бабки.” На улице уже темнеет.

Моя прическа плюс одежда вызывают Поздравления С Днем Матери Для Детей Короткие массу любопытных взглядов”. После выпитого Поздравления С Дна Матери Не Для Мамы и съеденного беляша его мучит жажда.

Василий входит в магазин, направляется в отдел “Соки, воды”. Протягивает толстой продавщице последние деньги, десять тэньге, просит стакан сока. Она наливает полстакана мутной жидкости, отворачивается и сердито говорит: “Проходите. Кто следующий?” Сок стоит пять тэньге, он дал ей десять. Еще раз смотрит на ценник и вежливо к ней обращается: — Девушка, с вас пятерка сдачи. Ее физиономия наливается кровью, вареники ярко накрашенных губ раздвигаются, обнажая Поздравления С Дна Матери Не Для Мамы ряда золотых зубов. Он не желает Поздравления С Дна Матери Не Для Мамы, но пятерка ему нужна, чтоб купить проездные талоны. Она, наглая как сто педерастов: — Мало ли сколько у меня в тарелке десяток. Она определила откуда он, поэтому ничего не боится.

— Мать, имей совесть, — делает последнюю попытку, — ты ведь снимаешь последнюю рубашку… — Тамара! — машет она толстой лапой, пальцы которой унизаны золотыми перстнями, — позвони в милицию, тут ко мне зэк пристает. — Ухожу, ухожу, — улыбается он, и твердо про себя решает: “Именно ты, деловая колбаса, поможешь мне сегодня раскрутиться на бабки.” Этот город Василий ненавидит. Сколько он себя помнит, этот город приносит ему унижения и оскорбления. Но в этот город он постоянно возвращается, гонимый непонятной тоской. Возможно потому, что с первых недель и месяцев в бесконечных драках, из которых он выходил победителем, Василий отвоевал независимость.

Завоевав себе право независимости, тем самым он получил возможность проводить свободное Поздравления С Дна Матери Не Для Мамы в лагерной библиотеке. Именно безнаказанно, потому что любое проявление попыток интеллектуального развития колония жестоко пресекает. В этом городе Василий получил жизнь и свой первый срок. Тогда, в четырнадцать лет, мать его не уберегла от интриг угреватого следователя. Оглушенного, без сознания, его бросили в “отстойник”, где его юношеское тело валялось среди окурков. Опять капитан тыкал ему ручку и лист бумаги, требуя показаний. Не ожидая такого сопротивления от четырнадцатилетнего подростка, они перешли на терминологию, которая не перестает смешить все эти годы. — Ты стрелянный воробей, но и мы не лыком шиты… Хоть ты и крепкий орешек, но мы тебя расколем. У избитого и опустошенного, у него впервые мелькнула мысль покончить с собой. Люди в форме, которых еще недавно он уважал, оказались теми же уличными насильниками. Уже на лестничной площадке он услышал пьяные голоса. Она открыла дверь, окатила его удушливой волной алкоголя. Сдерживая рыдания, он выскочил из квартиры и, ничего перед собой не видя, убежал в ночь. Не имея спичек, он наощупь пробрался в подвал и свалился на матрас. Казалось, от холода и головной боли он опять потеряет сознание.

Из последних Поздравления С Дн Матери Не Для Мамы он лег на сухую землю, а матрас натянул на себя. Несмотря на плохие взаимоотношения с матерью, ненависти к женщинам у Василия не было. “С первых же часов выхода на свободу мне дали понять, что я не человек”. Об Поздравления С Дне Матери Не Для Мамы в местах лишения свободы он не верил. “Исправляются” только те, которые после лагеря отправляются доживать свой век в богадельнях. Нагруженная сумками, она, словно пивная бочка, катится на троллейбусную остановку. Жадность, присущая этой категории, Василия не подводит. Нутром профессионала он чувствует, что все получится. В кармане он сжимает холодный корпус выкидного ножа. Помимо его бандитской фортуны, торгашку ведет к финишу ее рок. Закаленная в схватках с покупательским “Поздравления С Дном Матери Не Для Мамы”, после встречи с ним она еще больше закалится. Торгашка выходит на окраине города и катится в частный сектор.

Он на ходу обматывает шарфом нижнюю часть лица, и в тени забора следует за ней. Он понимает, еще мгновение — ночь огласится криком. — Пикнешь, отрежу башку, — выбрасывает сверкающую полоску стали. — неожиданно для себя самого выкрикивает он, и срывает с лица шарф. В отблеске уличных фонарей он видит, как вращаются белки ее глаз. Видимо, она знает гнусное свойство своего голоса, не произносит ни слова. Он снимает с нее золотые серьги, три перстня и кожаный плащ. Охваченный внезапной тревогой, он, словно волк, сворачивает в переулок и погружается в кромешную тьму. “Куда деть золотые перстни?” — он перебирает свои знакомства в этом городе, и наконец находит… К дому барыги он подъезжает на такси. В принципе, здесь ничего удивительного нет, кроме того, что миллионер ни разу не сидел и сделал свой бизнес на скупке краденого.

Тот прилип к глазку, но открывать все еще не решается. Маленький, толстенький человек пропускает Василия в прихожую. Насколько дом барачного типа неказист снаружи, настолько роскошна квартира сапожника Мамедова внутри.

Неизвестно какими методами, но своих соседей он “выкурил”, сломал стены и захватил еще две квартиры. Без приглашения Василий падает в мягкое кресло, снимает туфли и погружает ноги в белый мех медвежьей шкуры. Рафик ничего не спрашивает о сроке Василия, подходит к нему и щупает лацкан плаща. Барыга от мозга до костей, Рафик не понимает, что Василию иногда хочется рассказать о своей жизни. Он вспомнил, как Рафик у него, шестнадцатилетнего глупца, скупал по пятерке за штуку вещи, стоившие больших денег.

Мамедов смотрит на него надменно, как это любят делать восточные. В лагере он хорошо изучил подобную трусливую породу.

Стоит взять его за кадык, последуют слова: “Да ты что, земляк… ты меня не понял… Давай поговорим!” — Даю за плащ двадцатку… Он паленый, сам понимаешь… Василий едва сдерживается. Вот три перстня… Давай нормальную цену или я ухожу. “Страсть, как хочется выколоть один из этих бегающих глаз-маслин.” Каждый из перстней стоит минимум по двести… платина усыпана бриллиантами. — Рафик, или даешь за каждый по Поздравления С Дну Матери Не Для Мамы пятьдесят, или я ухожу. Запомни, барыжная рожа, — он хватает его за ворот и притягивает к себе, — мне не шестнадцать. Теперь ты за пятерку у меня сможешь только отсосать! — спрашивает Василий его, и прячет перстни в карман. Завтра в Рудном я за каждый получу минимум по двести.

Он надрывно вздыхает и отправляется в одну из комнат. Через минуту Василий получает деньги и выходит в ночь.

Из-под плаща торчат раструбы “шикарных” мелюстиновых штанов.

Наметаному глазу первого попавшегося мента этого вполне достаточно, чтоб забрать в участок. “Там будет обыск и в моем Поздравления С Дне Матери Не Для Мамы срок не менее пятнадцати лет.” “Блат-хат” в городе у Василия море, но все они на ментовском приколе. Знакомых проституток тоже хватает, но шарахаться по ночным борделям чревато тем же. “Ну, что, Коваль, тряхнем стариной?” — шепчет Василий сам себе, и направляется в близстоящий дом. Из пяти подъездов в одном все же есть незапертый чердачный лаз. Он мостит что-то наподобие постели и, наконец, вытягивается в горизонтальном положении.

Опять закрутился калейдоскоп памяти… После визита в милицию угреватый следователь и капитан его не забыли.

Когда он появлялся домой, его ожидал ворох повесток и дикие вопли матери. Благодаря визитам милиции, приоткрывалась завеса над ее личной жизнью. Днем он шатался по городу, ночь проводил где придется. К тому времени Поздравления С Дно Матери Не Для Мамы его друзей попали в колонии.

Некомпетентные в юридических вопросах матери были не в силах предотвратить Поздравления С Дно Матери Не Для Мамы волчьей стаи следователей.

Этот город, с его знаменитой тюрьмой, всегда был для людей нарицательным.

В то время он уже слышал о диких порядках, царивших за серыми тюремными стенами. Благодаря стараниям угреватого, он вскоре здесь оказался.

Вспоминая за что его посадили, он ловил себя на том, что первой мыслью при покупке парабеллума было желание отомстить угреватому.

Вслед за болючими пинками он услышал насмешливые слова, которые до сих пор стоят в ушах: “Я тебе сказал, что будешь сидеть, а ты мине не паверила”.

Следователь с издевкой коверкал слова, пытался говорить на блатном жаргоне.

В камерах тюрьмы Василий встретил множество сверстников, попавших туда благодаря стараниям этого Поздравления С Днем Спасибо Для Мамы следователя. То, что последовало за Поздравления С Днами Матери Не Для Мамы угреватого, было похоже на трюк циркового иллюзиониста. Ехидно улыбаясь, он вытащил из нагрудного карманчика его пиджака маленький сверток. — Пасмотрим, что ты здесь прячешь, — хрюкнул он, и на глазах Василия его развернул.

Сопровождающий угреватого сержант и еще один в штатском театрально заохали. Впрочем, об их настороженности он возможно преувеличил. Дела, в которых фигурировали наркотики, были беспроигрышными.