Поздравления С Днем Рождения Другу По Танцам

Равенство социальных функций все больше становится принципом в семейной жизни. Есть в Америке еще одно любопытное явление, с которым я больше практически нигде не встречалась. Социологи называют его split spouses , то есть «разъединенные супруги».

Это когда муж и жена, будучи во вполне нормальных отношениях, живут в разных городах, штатах и даже странах. У одного из супругов есть постоянная работа, которая его устраивает. А другой найти себе подходящее место поблизости не может. Получить приличный контракт в США дело нелегкое: конкуренция среди дипломированных специалистов очень высока. Обычно претендент рассылает свои резюме по электронной почте в десятки, а то и сотни компаний по всей стране.

Иногда оно может поступить из города, расположенного за сотни, а то и тысячи миль от дома.

И тогда он (или она) едет туда, снимает квартиру и живет вдали от семьи. Насколько распространено это явление, я лично могу судить по тому, что знаю около полутора десятков таких пар. А ведь у меня, иностранки, не так уж много знакомых в чужой стране. Социолог Арлин Дэниелс – активный исследователь женских проблем, автор многих книг, широко известных в университетских научных кругах. Родом она из Калифорнии, но расцвет ее карьеры начался с того времени, как она прибыла в Северо-Западный университет, в Чикаго.

К этому времени она была уже замужем за врачом из Сан-Франциско.

Предполагалось, что расставание молодоженов ненадолго: он даже вел успешные переговоры с университетским госпиталем в Чикаго. Но неожиданно молодому врачу предложили серьезное повышение: стать заведующим большого отделения. Решили, что Арлин поработает в Чикаго и потом, уже с солидным научным багажом, переберется в Калифорнию. Но, видно, молодая социологиня немного перестаралась. Значительно раньше, чем это полагается по всем университетским канонам, минуя несколько предварительных ступенек, она очень скоро стала полным профессором и получила так называемый tenure , то есть пожизненное право занимать профессорскую должность именно в этом (а не в каком-либо другом) университете. Как-то варьировать место своей работы мог теперь только ее муж. Так случилось, что госпиталь, где он работал, вдруг почувствовал большой недостаток в руководящих кадрах. К тому времени, как я познакомилась с обоими, они жили в состоянии split spouses … двадцать с лишним лет.

Сначала им это даже нравилось: два раза в год на праздник они обычно ездили друг к другу в гости, а отпуск проводили вместе. «Чувства наши на расстоянии только крепнут», – часто повторяла Арлин.

Арлин стала получать тревожные сигналы из Сан-Франциско: нет, не по поводу неверности мужа, а по поводу его здоровья. И она решилась: преждевременно вышла на пенсию и уехала к мужу. Джулии Джонсон и ее мужу Марку до пенсии еще далеко.

Поэтому неизвестно, когда они, наконец, смогут соединиться. В отличие от Арлин, Джулия не считает, что расстояние укрепляет любовь. Ничего, кроме постоянной тоски по горячо любимому мужу, она от разлуки не ждет. Между тем, едва поженившись, оба разъехались: она в университет Лойола, в штате Иллинойс, он – в Дартмутский, штат Нью-Джерси.

Однако им повезло: в колледже Марка нашлось место и для Джулии.

После этого счастливейшего года совместной жизни она вернулась в Иллинойс.

Так эта разъединенная жизнь продолжается и по сей день. А специалист по романским языкам Эл Голдберг работает в Лондоне третий год в разлуке со своей семьей – женой Сарой и двумя дочками. Она – известный микробиолог, ведущий сотрудник успешной компании в Филадельфии. А ему с его недефицитной профессией в Америке приличного места не нашлось. – Еще лет 20 назад эти вопросы решались проще, – сказала мне Арлин Дэниелс.

Если при этом не находилось таковой поблизости для жены, она просто оставалась дома, при муже. За последние десятилетия картина резко изменилась: теперь женщина стремится сделать карьеру наравне с мужчиной. И, добавлю от себя, иногда Поздравления С Днем Рождения Другу Девушке Словами существенно вырывается вперед. Линда Кэрол, руководитель службы общественных связей одной из крупных фирм в Миннеаполисе, произвела на меня очень сильное впечатление. Никогда, ни в кино, ни на самых престижных конкурсах красоты, не видела я женщины с такой мощной силой привлекательности.

Несмотря на рост, движения пластичные, закругленные. Лицо не просто красиво – оно подвижно и одухотворено ослепительной улыбкой. Под стать ей и Питер, муж, – косая сажень в плечах, ковбойский подбородок, и во всем облике – сила и доброта. Вот этот-то ковбой, а на самом деле моряк, работник торгового флота, решился на значительный поступок: он ушел из флота, где довольно успешно трудился.

Теперь она зарабатывает деньги, и деньги немалые, а он ведет дом и воспитывает дочку и сына. Землячка Линды Роксана Вандервельд не так хороша собой. Но, по-видимому, работник толковый, если ей в ее тридцать четыре предложили стать вице-президентом очень крупной американо-английской корпорации «Grand Metropolitan».

У Роксаны и ее мужа есть по ребенку от предыдущих браков. Оба школьники выпускных классов, им требуется серьезное родительское внимание. Посовещавшись, решили, что муж-музыкант свою работу оставит. В Уитон-колледж, штат Иллинойс, меня пригласили выступить перед студентами. Тему предложили общую: положение в России в период перестройки. Когда мы с сопровождающим меня профессором Айвоном Фассом подходили к зданию колледжа, он заметил: «Если вас спросят о вашем отношении к абортам, скажите, что вы – против». Перестройка, Горбачев, гласность, рыночная экономика – где здесь повод для разговоров об аборте. Однако после первых же вопросов по теме лекции вдруг встала тихая девочка и робким голосом спросила: – А как в России обстоит с искусственным прерыванием беременности? – Ну конечно, она предварительно советуется с мужем, – попыталась я попасть в нужную ноту. После лекции ко мне подошла та самая робкая девочка. – Понимаете, – сказала она, – в нашем штате аборт считается криминалом. – Не только в нашем, в большинстве штатов Америки, – поддержала ее подруга.

Через неделю мне предстояло выступать в университете Джорджа Вашингтона, в столице США. Шерон Волчик, в то время заведующая кафедрой женских исследований университета, предупредила: – Слушай, если там будут вопросы об абортах, будь осторожна.

– Да, я знаю, – гордая своим опытом в Уитоне, сказала я. Ведь завтра эти студенты выходят к Белому дому с демонстрацией в защиту свободы аборта. Так я узнала о существовании этой борьбы: противников и сторонников искусственного прерывания беременности. Замечу, что первых намного больше, и они значительно активнее. В то время, когда я выступала перед студентами, газеты облетела информация о марше-протесте жителей одного небольшого городка на юге страны.

Участники этой демонстрации прошли мимо дома, где жил и работал хирург-гинеколог.

Но все равно работа эта очень опасная – красная тряпка для общественного мнения, категорически настроенного против абортов.

Демонстрацию возглавляли активисты пресвитерианской церкви.

Но среди ее участников, довольно многочисленных и очень агрессивных, были приверженцы самых разных вероисповеданий. В том числе и не очень глубоко религиозные горожане. Вечером по телевидению можно было видеть отдельные сцены этого акта общественного возмущения. Он вышел на звонок, и на него набросилось сразу несколько демонстрантов. Горожане, наблюдавшие заварушку из окон, звать работников правосудия не спешили. Вот некоторые выдержки из выступлений: – Почему я не могу сама решить, пришло мне время стать матерью или нет?

– Моей подруге угрожала смерть в результате родов, – рассказывала вторая, – она хотела сделать аборт.

Но давление общественного мнения было так велико, что она все-таки решила рожать и – умерла.

– Да и вообще, почему здоровье и благополучие женщины менее важно, чем жизнь неродившегося плода? Тут на трибуну вышел мужчина средних лет: – Но ведь и для здоровья матери аборт совсем не безвреден, – сказал он.

– Если он первый, дело может вообще обернуться бесплодием в будущем. Запрет абортов – это как раз и есть забота о будущем женщины. – Да почему о моем будущем должен заботиться кто-то другой?

Если я не хочу рожать, не будучи в законном браке, или для меня важнее сейчас учеба, чем нежелательное материнство, или, наконец, если нам с мужем просто не по средствам заводить сейчас ребенка… Разве это не наше личное дело – какое решение принимать?

Почему знакомые, соседи, пастор – все, кто составляет общественное мнение, оказывают на нас давление? Психологически это очень тяжело, это трудно вынести. Тема эта всплыла у меня в разговоре с президентом организации «Focus on the family» (Семья в центре внимания) в далеком от Вашингтона Денвере, столице штата Колорадо.

Имя христианского проповедника Джеймса Добсона, возможно, знакомо кому-то из читателей. Дважды вел он на «Радио России» по утрам передачи на семейные темы. В Колорадо расположился его Семейный центр, куда он меня пригласил, поскольку еще в Москве ему сказали, что я интересуюсь проблемами семьи. Центр, где, по американским меркам, число сотрудников должно быть минимальным, поразил меня прежде всего многочисленностью своего персонала.

Вместе с волонтерами, то есть людьми, работающими бесплатно, там трудилось около тысячи человек.

Было и свое издательство, выпускавшее книги, семь журналов: для родителей, женщин, детей, подростков. Покоряет его манера вслушиваться в слова собеседника. С первых же слов беседы я подпадаю под его влияние. Тем более что почти со всем, что он говорит, трудно не согласиться. – Доктор Добсон, – спрашиваю, – есть ли четко сформулированные принципы, на которых зиждется работа Центра? Иметь детей и воспитывать их – самое большое счастье. Третий: ценность человеческой личности абсолютно не зависит от успехов и достижений этой личности. Каждый человек, какова бы ни была его общественная значимость, в равной степени достоин внимания и уважения.